Песочный принц в каменном городе
Шрифт:
— Доброе утро, — бросила я, подбегая.
— Выпей кофе, а то ты сонная, и я соврал на счет утра — почти день.
Я взяла с собой стаканчик и чтобы больше не задерживать никого, забралась с ним в машину.
Выбрала заднее сиденье — и как знала!
Мчались с такой скоростью, что даже не ориентировалась, где едем. Машина, гудки, обгоны. Чтобы прогнать страх, делала вид, что сплю. Если мы в кого-нибудь врежемся, лучше этого не видеть.
С закрытыми глазами продержалась почти два часа. Скучно, темно и курить
— Высажу тебя у заправки, — пошел навстречу моему желанию Матвей.
С учетом того, как мне «удается» тушить окурки, наш визит заправка запомнит надолго. Если кто-нибудь, конечно, выживет.
Машина остановилась.
— Отойди вон туда, — Матвей указал на обочину дороги, — пройди чуть вперед, я тебя подберу. У тебя пять минут.
— Я даже добежать не успею.
— Значит, не хочешь курить.
Я поторопилась к указанному шефом месту, прикурила сигарету, но втянуть дым все не получалось. Минута прошла. Осталось четыре.
Может, мне, действительно, не сильно хочется, но раз уж добежала…
Улюлюканья в пролетевшей мимо машине спугнули очередную попытку втянуть дым. Идиоты! Чего так кричать? Никогда не видели курящих женщин? От заправки я отошла — все прилично и безопасно.
Снова попыталась затянуться, на этот раз получилось, но закружилась голова.
Машина Матвея притормозила в двух метрах от меня — вовремя! Я беспечно выбросила сигарету, подбежала к двери, открыла и только собиралась плюхнуться на заднее сиденье, как обнаружило, что оно занято.
Двумя незнакомыми мужчинами.
Я перевела недоуменный взгляд на водителя.
— Нам по пути. Садись! — крикнул он.
Это не мой водитель! То есть, не мой шеф! Но машина-то его?
Сзади послышался гудок, я оглянулась, машина точно такая же, возле которой я продолжала стоять с открытым ртом, дверь со стороны водителя открылась — Матвей.
— Ни на минуту нельзя оставить!
Подошел ко мне, потянул за руку, захлопнул дверь чужой иномарки, не обратив внимания на возмущение мужчин. Усадил меня на переднее сиденье в свою машину.
— Не советую флиртовать на дороге.
Я чуть не подавилась жвачкой.
— Говорила, что нравятся высокие, а там только три карлика и сидело, — укоризненно заметил он.
Бросил быстрый взгляд в зеркало и мрачно добавил:
— И те малолетки.
— Неслыханно! — возмутилась я.
— Я тоже так думаю, — согласился Матвей.
И могу поспорить — то ли с вызовом, то ли злостью. С чего бы? В пять минут я уложилась, пусть даже и не покурила, а он молчал всю дорогу, и только когда были в Одессе и почти подъезжали к офису, сказал:
— Запомни: ты ничего не решаешь и не можешь изменить.
— Вы могли бы хоть сказать, что именно?
Матвей задумался, показались зеленые ворота базы дальнобойщиков, и он ответил:
— Леня не сам руководит филиалом, решения ему, скорее, навязывают, чем выдвигают. Под предлогом опеки.
Я сразу поняла, что Матвей говорил об Андреевне. И не могла с ним поспорить. Это бы было обманом.
— Вот об этом и говорю, — Матвей посмотрел мне в глаза.
Мы въехали в массивные ворота базы, поднялись по ступенькам гостиницы, дверь офиса… На меня дохнуло обреченностью, но я уверенно взялась за поцарапанную ручку…
Тишина, чрезмерно сосредоточенные лица, Леонид Михалыч за своим столом среди кипы документов — редкая картина.
— Ну, — после приветствия сказал Матвей, — вижу, к моему приезду подготовились.
Избегая его взгляда, я поспешила в кабинет к девчонкам.
— А где зам. генерального? — зашептали они.
— Ослепли?
— Матвей? — хихикнула Андреевна, но газетенки спрятала.
И словно предчувствуя, что приезд Матвея связан с ней, начала нервно прохаживаться по комнате, то и дело бросая взгляды на соседнюю дверь, куда ее пригласили буквально через пару минут.
Теперь вышагивать по кабинету принялась Наташка.
— Если он уволит маму, я тоже уйду.
Когда из директорского кабинета послышались женские вопли, Наташка взяла лист бумаги и ручку. К тому моменту, когда ее мать влетела к нам с округлившимися глазами, продолжая сыпать ругательствами, которых даже от мамы Артема не услышишь, заявление было написано.
— Да какое вы имеете право! — метала молнии Андреевна. — Я выполняю свои обязанности! И вообще сюда никто не придет. Кто здесь будет работать? Вы? Вы будете сюда ездить каждый день?!
— Если придется, — спокойный голос Матвея из соседнего кабинета.
— Леонид, а ты чего молчишь?! — Андреевна не ленилась бегать к ним и к нам, и обратно. Вот побежала к ним. — Они и тебя уволят! Твоих сотрудников увольняют, а ты отмалчиваешься! Да я здесь филиал поднимала, мы работали до ночи! Вы ничего не знаете! Кто здесь был? Факс, Леонид и я! Я все тащила на себе!
— Значит, пора отдохнуть, — так же невозмутимо парировал Матвей.
Мне бы его невозмутимость. Встретившись с Андреевной взглядом, я ощутила, как задрожали ноги. Взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Я уйду! — Андреевна вновь бросилась к Матвею. — Уйду! И посмотрим, что у вас получится. И Наташа уйдет! Она уже заявление пишет!
— Наташа должна отработать две недели, а вы можете уйти сегодня.
Матвей. Все так же спокойно. Так же равнодушно.
— Если отработать, я тогда тоже не уйду! Я дочь здесь одну не оставлю! Слышите? Вы не понимаете, что рушите филиал. Да от вас все разбегутся. Я сомневаюсь, что после сегодняшнего кто-то захочет работать… в этом гадюшнике! В притоне! Молчи, молчи, Леонид, когда меня не будет — некому будет вступиться. И никто не прикроет перед начальством! Вот она, твоя благодарность!