Пестрые истории
Шрифт:
А для полноты ощущений у некоторых народов несчастному надлежит соблюдать диету.И не то чтобы несколько дней, а целые недели валяться в псевдородовой постели, получая только постную еду,и той так мало, что после того худеет до состояния «кожа да кости». В племени с красивым названием вага-вагазапрещается все, что питательно: бананы, кокосовые орехи, плоды манго, сахарный тростник, жареное птичье и кабанье мясо, даже собачье мясо.
С окончанием поста мужчина выползает из брачного ложа либо из гамака, в семье восстанавливается прежний порядок.
Ученых-этнографов не устраивало простое собирание фактов. Что именно породиловот это разыгрываемое действо комедии родов, разыгрываемое на один манер, словно по сговору, у самых разных племен и народов поистине во всех частях света?
Сколько ученых ни высказывалось по этой
У примитивных народностей, — размышлял один из них, — муж жену выкупал.Однако же при выкупе право собственности распространялось только на женщину, а не на детей. Женщина принадлежала своему племени. Это правило с течением времени забылось, племенное право действительно прекратилось, однако его пережитки сохранились в ритуале соиvadе.Это была своеобразная формула,означавшая символическое предъявление отцовского права тем, что супруг целиком разыгрывал роль роженицы.
Нет, это не так, — отрицательно качает головой специалист по колдовским суевериям.Древний человек думал, что этим способом он проведет демона, обуревающего женщину-роженицу.Женщина как бы исчезает, он сам ложится вместо нее в постель, а демон, несущий родильную горячку, ему, мужчине, вреда причинить не может. В этом что-то есть. Ведь, например, в Тюрингии бытует обычай занавешивать окно в комнате роженицы мужской рубашкой или мужскими кальсонами.Блуждающего вокруг дома демона это может обмануть, он может подумать, что ему здесь делать нечего, и удалится.
Насколько мудро поверье и как же глуп демон! [157]
В Древней Греции, если приходила весть о смерти человека, находящегося далеко, то по нему справлялись все положенные по обычаю траурные ритуалы, ему устанавливали могильный памятник с соответствующей надписью. Однако случалось и такое, что считавшийся умершим вдруг объявлялся живым, выходит, известие о его кончине было ложным. Но в этом случае у такого человека возникали определенные трудности: кто умер, тот мертв. Такого человека древние греки считали нечистым, его избегали, не пускали в храмы. Плутарх рассказывает случай с одним греком по имени Аристейн; с ним как раз так и вышло, но только он не смирился с бойкотом, а отправился в Дельфы за советом. Ответ прорицательницы гласил: «Проделай все то, что обычно проделывают с новорожденным еще в постели родившей его матери, и тогда снова сможешь приносить жертвы богам». Аристейн послушался доброго совета и поступил именно так. Он призвал женщин, они его обмыли, запеленали и накормили грудью. Проделав все это, он смог снова занять свое место в обществе. Хитрость получила распространение, и те, кто считался покойником, так называемые истеропотмосцы,стали вот таким хитрым трюком возвращать себе гражданские права.
157
Dr. Ploss — Dr. Bartels. Das Weib in der Natur- und Vulkerkunde. Книга, выдержавшая много переизданий. Обычай «высиживания» рассматривается в томе II, главе LXII. Книга Георга Бушана, изобилующая научными откровениями, с ее не совсем научным названием «В начале была женщина» («Im Anfang war das Weib») выдержала несколько изданий. Настоящей теме посвящена глава «Das Mflnnerwochenbett». Dr. Cabanns. Les sixittme sens. Paris, 1927. C. 117 и далее.
Точно такой же обычай бытовал и в Древней Индии [158] .
Траурный ритуал требовал, чтобы тело покойного с соблюдением всех похоронных церемоний было торжественно сожжено. Если кто-то погиб вдали от дома, символически сожигалась кухня, сплетенная из 360 лиственных стеблей. В случае неожиданного возвращения церемонию похорон просто так обратить было невозможно. По закону такого человека надлежало считать покойным. В таком смутном деле человеку могла помочь хитрость, как и в Древней Греции, только здесь это происходило куда сложнее. Покойному приходилось родиться заново.Во-первых, предстояло возжечь жертвенные костры от огня, полученного на первобытный манер трением деревяшек друг о друга, затем на домашнем алтаре божествам надо было принести соответствующие жертвы. За алтарем устанавливалась золотая бочка либо глиняный кувшин — что кому по средствам. Бочку или кувшин заполняли растопленным сливочным маслом, отец возвратившегося или лицо, его замещающее, читал над этой масляной купелью ведические молитвы. В них говорилось о том, что эта емкость рассматривается как материнское чрево.Посреди общих молений заново рождаемый забирался в емкость, съеживался наподобие эмбриона и так проводил
158
W. Caland. Von der Wiedergeburt Todtgesagter.
Но это была только первая часть ритуала. Теперь заново рожденному предстояло прожить детство и отрочество, точнее, подвергнуться всем церемониям, положенным человеку на этих отрезках жизни.
Если человек был женат, заново взять замуж собственную жену,причем соблюдая все положенные при заключении брака церемонии. Только после этого его дело можно было считать исправленным, он опять становился таким же, как все остальные люди, мог приносить жертвы божествам и платить попам.
Плодитесь…
Однако если на древе супружеской жизни вырастают одни цветочки, а плодов что-то не наблюдается?
В древности женщина, если уж древняя наука врачевания оказывалась так же бесплодна, как и она сама, обращалась за помощью к силам небесным. Она упорно верила, что богов можно умилостивить жертвоприношениями, молитвами, соблюдением ритуалов, подарками жрецам.
Она верила, что можно непосредственно обращаться к символу плодородия, божественному фаллосу,буде он в Древнем Риме опознавательным знаком Приапа, в Индии — Шивы, в Древнем Египте — Осириса, в других местах — других языческих богов.
В древности человек еще не настолько отдалился от природы, как в наше время. В своей литературе он с наивной искренностью обсуждал этот изначальный символ плодородия, выводил его на сцену, живописал, ваял, вырезал, да еще и — pars pro toto [159] — возносил ему молитвы, словно богу.
Это касается всех народов древности. Индия, Персия, Сирия, Египет, Эллада, Рим — археологические находки это подтверждают; такие символические фигурки найдены в Перу, Бразилии, Мексике. Столько доказательств того, что культ этот бытовал по всему свету, у таких народов, которые и не слышали о существовании друг друга!
159
Pars pro toto (лат.) — часть вместо целого.
В Древней Греции символ плодородия играл первостепенную роль во время религиозных празднеств, особенно во время Дионисий.Центральным моментом празднеств было шествие к жертвенному алтарю: вакханки и сатиры, актеры и музыканты, резвящаяся, поющая, озорная и пестрая процессия. В шествии принимала участие группа канефор. Древний лексиконтак пишет о них:
«Это были молодые девушки, несшие на головах полные корзины всего необходимого для жертвоприношений. Для них это было весьма почетно, только незамужние девушки из аристократических семей могли претендовать на такую честь. Все, как на подбор, красавицы, очаровательные девы гордо выступали под легкой ношей».
Лексикон скромно умалчивает о том, что в корзинах, кроме жертвенных принадлежностей, лежало кое-что еще. Вернее даже и не лежало, как, например, можно заключить из комедии Аристофана. Главное действующее лицо комедии «Ахарняне» Дикеополь готовится принести жертвы Дионису, он дает распоряжения:
Тишина! Благоговенье! Пройди чуть-чуть вперед, корзиноносица, Фалл приподнять прошу повыше, Ксанфия. Поставь корзину, дочь, приступим к таинству. Вот так, прекрасно, Дионис, владыка наш! Хочу, чтобы любезно приношение Ты принял от меня и от семьи моей И чтобы мог счастливо я отпраздновать Вдали от войн святые Дионисии. Тридцатилетний мир, пойди на пользу мне! Неси корзину, дочь. Гляди красавицей, Держись смелей. Как счастлив тот, Женой ты будешь и щенят которому наделаешь, Чтобы, как ты, под утро воздух портили. Иди вперед. Смотри, не будь разинею: В толпе стянуть недолго драгоценности. Эй, люди, фалл повыше поднимите вы, Идите позади корзиноносицы. А я — за вами, с песнею фаллической, А ты, жена, ты с крыши на меня гляди. («Ахарняне», пер. С. Апта)