Пестрые истории

Рат-Вег Иштван

Самое последнее письмо она писала королю Георгу уже на смертном одре 10 мая. Привожу несколько строк из него:

«В торжественный час моей смерти обращаюсь к Вам, сир.Заявляю: я невинна. Это мое заявление пишу дрожащей, в смертной испарине, рукой. Сир,поверьте Вашей умирающей сестре, которая с ужасом и отвращением смотрела бы навстречу тому свету, если бы это ее признание было бы неправдой. Умираю с радостью, потому что для несчастной смерть благословенна. С последним приветом Ваша несчастная

сестра Каролина Матильда».

И еще одно! Когда сторонников Струэнзе арестовали, среди них оказался и полковник Фалькенскьельд. Позднее он вышел на свободу, уехал за границу и написал свои воспоминания. В них речь идет и о делах королевы. Он упоминает, что в 1780 году в Целле он познакомился с реформатским пастором французской духовной общины отцом Роке, ежедневно навещавшим королеву во время ее болезни, он также присутствовал во время ее кончины. И вот тогда, — говорил пастор, — умирающая буквально последним усилием обратилась к нему и прошептала:

«Месье Роке! Скоро я предстану перед Богом. Заявляю, я неповинна в грехе, в котором меня обвиняли, и никогда не была неверна моему мужу».

Я старался достоверно и беспристрастно изложить все факты и мотивы, говорят ли они о виновности или напротив. Но тайна представляется неразрешимой.

* * *

Конечно, и речи не было о том, чтобы замять скандал вокруг королевской постели и прекратить процесс над Струэнзе. Он шел своим чередом.

Между прочим, о нарушении супружеской верности там говорилось меньше всего. Прокурор собрал в кучку разный мусор правления Струэнзе и состряпал из него обвинительное заключение, а чтобы придать этой бездарной стряпне хоть какой-то пафос, приправил ее базарной бранью, что абсолютно несвойственно такого рода документам.

Оно кишело бесподобными перлами вроде:

«Струэнзе в Альтоне был городским врачом, значит, как говорится, получил патент на законное убийство. Этот патент позднее, в качестве министра Дании, он применял и к делам государственным. А в Дании, между прочим, для этой цели можно выбирать среди врачей ученых, мы не нуждаемся в неучах-знахарях».

Вслед за столь остроумным пассажем:

«Он наложил лапу и на воспитание наследника престола. Однако даже у скота неученого больше педагогических талантов, нежели у графа Струэнзе, каковой даже и не заслуживает чести быть поставленным в один ряд со скотиной.

Прежде воспитывал бы сам себя, тогда не отрастил бы себе такого брюха, точно у императора Вителлия.

Таким образом, становится совершенно очевидным, что граф Струэнзе — обыкновенный подлец, каких когда-то в Германии выметали с ярмарок».

Это писание, конечно, предназначалось судьям, но в то же время подмазывало и партию Юлианны. Впрочем, разбушевавшаяся прокурорская длань высыпала на судейский стол следующие пункты обвинения:

1. Основной закон датского королевства требует, чтобы каждый королевский указ подписывался собственноручно королем и скреплялся бы печатью короля. Струэнзе издавал указы без соблюдения этих правил, то есть в нарушение основного закона, нанося тем самым

оскорбление Его Величеству.

2. Струэнзе телохранителей короля определил в другие полки, а ослушавшихся уволил со службы.

3. Письма, адресованные королю, Струэнзе направлял в свой секретариат.

4. Струэнзе сместил с должности коменданта города и установил пушки для устрашения народа.

5. Струэнзе к слабому здоровьем наследнику престола применял такой режим воспитания, который угрожал самой его жизни. Он приказал купать его в холодной воде, посадил на диету, в его спальне велел не топить, строго предупредил, даже приказал, чтобы в играх со сверстниками Его Королевское Высочество считали бы равным с другими детьми.

(Маленький наследник престола был хилым, капризным и упрямым ребенком. Постоянно ныл, если оставался один, начинал орать от страха, ходить самостоятельно не желал, требовал, чтобы его носили, упав, не желал вставать. Воспитательный метод Струэнзе оправдало время, потому что, закалившись физически, приведя в порядок свою нервную систему, мальчик рос здоровым, и со временем из него получился хороший правитель Фридрих VI. Определение «хороший» он заслуживает уже только потому, что, став королем, он тут же удалил сторонников Юлианны. Умер в возрасте 71 года.)

Недостатки обвинения постарались восполнить в приговоре. В нем в список преступлений Струэнзе попали следующие: очернил перед королем все его окружение; добился роспуска тайного совета; из рук самоуправляющихся ведомств выбил власть; чиновников увольнял по своему усмотрению; издавал королевские указы без ведома короля; стремился к неограниченной власти; в целом его поведение было навязчивым и противоречило хорошим манерам и т. д. и т. п.

И еще за один ужасающий случай оскорбления Его Величества пришлось ему ответить. Он не один совершил его, а вместе с графом Брандтом.

Брандт, как мы уже знаем, отвечал за развлечения придурковатого короля. А тот, когда начинал скучать, цеплялся к окружающим и как-то в шальной свой час вызвал Брандта на кулачный бой.Брандт, естественно, извинялся, протестовал, мол, как же он может себе позволить такое по отношению к королю Дании. Но настырный злодей заартачился. А поскольку Брандт, несмотря ни на какие угрозы, не хотел драться с королем, тот налетел на графа, стал его душить, засунув пальцы ему в рот, чтобы ухватить язык. Подвергшийся такому насилию Брандт, что греха таить, с перепугу укусил короля за палец.

Оскорбление Его Величества! — голосило обвинение. — Покушение на особу короля!

И вот под эту по-детски глупую выходку подвели статью основного закона королевства, которая за причинение телесного вреда королю карает смертной казнью.

В этом случае вина Струэнзе состояла в том, что он не вмешался и не встал между ними, а напротив, даже поощрял Брандта, что-де если уж королю так хочется, выходите против него.

Огласили приговор.

Вот что и как гласила, нет — прошептала леденящим кровь голосом, точно поднимающийся из древней могилы призрак, вампир, жаждущий крови, — та часть приговора, которая определяет меру наказания.