Пьесы
Шрифт:
Ждан. А главное — бьет в точку.
Входят Е в с е й и Т и м о ф е й.
Е в с е й (подает Ждану пирог). Тебе, солдатик. Гурьевна испекла.
Ж д а н. К чему тратился? Меня и так вся деревня снабжает.
Е в с е й. Мой хлеб тоже не поганый. Он на земле рос. А ты воевал за эту землю.
Ж д а н. Воевал, да недовоевал.
Е в с е й (косясь на Семена Саввича, который молится в углу). Многие
Семен Саввич, выслушав его, с нечеловеческой силой смял медное распятие.
Ж д а н. Что он? О чем они шепчутся?
Т и м о ф е й. Антоша без вести пропала.
С е м е н С а в в и ч (швырнул крест под ноги, топчет). Не верю тебе! В тебя не верю! Ты — слово! Ты — ложь придуманная! (Ослабнув, стонет.) Тоша, внученька!
Е в с е й. Твое горе, Семен, — мое горе! Давай пополам разделим.
Ж д а н. Серо! Солнце-то где же?
Т и м о ф е й. Метет. Вот стихнет буран, и солнце проклюнется.
Ж д а н. Не дожить, наверное. В буран уйду.
Т и м о ф е й. Мысли у тебя, прямо скажем, не героические.
Ж д а н. Эх, Тима! Хватит о героизме. Как там наши?
Т и м о ф е й. Паулюса зажали.
Ж д а н. Ну все-таки сдвиг. Тима, женись на Стеше! Слышь!
Т и м о ф е й. Рывочки у тебя! Побегу в контору. Ждут. Думал ли до войны, что председателем стану?
Ж д а н. И я о многом не думал. Теперь додумываю… пока есть время.
Т и м о ф е й. Не дури! Стой до последнего!
Ж д а н. Ты не ответил мне, Тима. Прошу. Это последняя просьба.
Т и м о ф е й. Чудак ты, кореш! Право, чудак! (Идет к двери.)
Навстречу А н н а, С т е ш а. Стеша смутилась от взгляда Тимофея.
А н н а. Сумерничаете? Чего лампу-то не зажгли?
Ж д а н. Керосин экономим… для тех, кому огонь понадобится.
Стеша перепеленывает ребенка.
Мама… Тоня-то наша… пропала без вести.
А н н а (всплеснула руками). О господи! Старика-то за что? Одна радость была на свете… (Бросилась было к Семену Саввичу, но увидела, что сыну совсем плохо, склонилась над ним.)
Издали слышится мелодия «Священной войны». Сквозь буран бредут л ю д и, только что похоронившие Ждана. Усаживают А н н у на бревно, в котором воткнуты четыре топора.
Т и м о ф е й. Ушел кореш… а жить бы ему… жить бы…
С е м е н С а в в и ч. Ты не молчи, Аннушка. Говори или плачь. Только не молчи.
А н н а. Все высказала… все выплакала.
П р о н ь к а. Догадался! Стихи-то он про себя сочинил!
К а т е р и н а. Молчи! Молчи! Нашел время!
П р о н ь к а. Не буду молчать!
А н н а. Не вижу… будто глаза вытекли.
С е м е н С а в в и ч. Поплачь, Аннушка, поплачь маленько! Смочи душу слезами. Вся иссохла, поди, вся изболелась.
Б у р м и н. Вся Россия сегодня плачет. И мстит она же.
А н н а. А мне оттого не легче, Федот. Проня, стишок-то прочти.
П р о н ь к а (читает наизусть).
«Сорок дней, сорок ночей Он жить продолжал, удивляя врачей. Сорок дней, сорок ночей Мать над ним не смыкала очей. А когда в последние сутки Она прилегла на минутку, Чтобы не разбудить ее, Остановил он сердце свое…»А н н а. Остановил… не простился.
К а т е р и н а. Гордый он был. Все вы, Калинкины, гордые!
Б у р м и н. Гордость-то эта от одного корня питается. От главного корня! И народ ему высохнуть не дозволит.
П р о н ь к а. Я эти стишки в школе рассказывать буду. Я их вот так… (Снова вдохновенно и яростно читает.)
«Сорок дней, сорок ночей Он жить продолжал, удивляя врачей…»Т и м о ф е й. Значит, стоять России во все времена… Жить России! Так, что ли, Семен Саввич?
С е м е н С а в в и ч. Разве что свечечка потухнет. Да только свечку ту загасить ему не по силам.
Б у р м и н. Негасимая свеча! Это я вам ответственно говорю!
Звучит торжественная музыка. Люди встают. Встает Анна, мать русская, усталая, горькая, гордая.
Из снега, из мрака восходит солнце. Буран кончается.
З а н а в е с
1974
Подсолнух
ЕГОР человек лет двенадцати-тринадцати.
АНИСЬЯ его мать.
ВАСИЛИИ КУЧИН печник.
ИРИНА ПАВЛОВНА основательница дачного кооператива.
ВАЛЕРА ее сын.
ФИРСОВ сосед по даче.