Петербург таинственный. История. Легенды. Предания
Шрифт:
Многие жители Санкт-Петербурга, чиновники, гвардейские и армейские офицеры открыто высказывали недовольство по поводу засилья голштинцев при дворе и занятия ими ключевых постов в государстве.
В конце весны по Северной столице поползли слухи о заговоре. Судачили и в великосветских салонах, и в гвардейских экипажах, и в казармах, и даже в кабаках. Всюду обсуждалась весть о том, что Петр III якобы собирается отправить свою супругу Екатерину Алексеевну в монастырь и постричь ее в монахини.
За пару дней до своей гибели император зашел в комнату сына. Маленький наследник Павел вдруг увидел в руках у отца серебряного рыцаря. Неизвестно почему, но Петр Федорович оставил талисман наследнику. Никогда никому не показывал, а тут почему-то отдал его без всяких объяснений. Император словно забыл суровый наказ ученика друидов. Может, поэтому и не почувствовал, что «смерть уже следует за ним».
И печальный серебряный рыцарь не поднял свой меч и не подал сигнал тревоги…
Предать забвению
Задолго до дворцового переворота 1762 года, после которого Екатерина II стала единовластной императрицей, в народе о ней ходило множество слухов, пророчеств, и даже слагались песни.
Одна из таких песен середины XVIII века называлась «Жалобы Екатерины». Очевидно, дворцовые интриги и непростые отношения Петра III с супругой были хорошо известны не только в высшем свете, но и среди простого народа.
«Мимо рощи шла одинехонька, Одинехонька, молодехонька, Никого в роще не боялася, Я ни вора, ни разбойничка, Ни сера волка — зверя лютого. Я боялася друга милого, Своего мужа законного. Что гуляет мой сердечный друг В зеленом саду, в полусадничке, Ни с князьями, мой друг, ни с боярами, Ни с дворцовыми генералами, Что гуляет мой сердечный друг Со любимой фрейлиной С Лизаветою Воронцовою. Он и водит за праву руку, Они думают крепку думушку, Крепку думушку заединае. Что не так у них дума сделалась, Что хотят они меня срубить-сгубить…»Люди, слагавшие эту песню, безусловно относились с сочувствием к Екатерине Алексеевне. И все же императрица пожелала, чтобы песню предали забвению. Впрочем, как и некоторые другие народные творения, упоминающие ее.
По личной просьбе императрицы обер-прокурор Александр Вяземский писал графу Салтыкову, как надо поступить с песней о Екатерине II: «Хоть оная песня и не стоит большого уважения… но ее императорскому величеству благоугодно б было, чтобы оная… забвению предана была, с тем, однако, чтобы оное было удержено бесприметным образом, чтобы не почувствовал никто, что сие запрещение происходит от высшей власти».
Однако, конечно же, не последовало высочайшего пожелания «предать забвению» такие произведения, как Ода на Коронацию Екатерины II, написанную Александром Сумароковым:
«Екатерина вас прославит, И в равенстве ваш век поставит Со веком Августовых дней. Внимая действа ваши громки, Вам станут подражать потомки, Как Росские Монархи Ей…»Коронация Екатерины II состоялась в Москве в сентябре 1762 года. Всего лишь спустя два месяца после дворцового переворота и убийства в Ропше под Санкт-Петербургом ее супруга, императора Петра III.
Церемония коронации происходила с небывалым размахом. Для встречи Екатерины в Первопрестольной было построено четверо триумфальных ворот. Улицы по маршруту торжественного кортежа украшались еловыми ветками и разноцветными лентами, а на домах и балконах вывешивались ковры и флаги.
Из Северной столицы в Москву на коронацию прибыло около 80 тысяч офицеров, чиновников, казаков, придворных, представителей духовенства. По отчетам полиции, для перевозки такого количества людей потребовалось более 19 тысяч лошадей. Как свидетельствуют современники, Санкт-Петербург во время знаменательного события в Первопрестольной опустел, и на улицах его почти не встречались кареты.
В дни коронации императрица много общалась не только со знатными особами, но и с простыми людьми. Однажды к ней подошли две благообразные старухи и предсказали:
— Долгия будет царствие твое, но многия пройдешь тревоги и испытания. И наречет тебя народ Великой…
— И во многих летах не забудут люди твоих деяний…
Польщенная таким предсказанием, императрица улыбнулась и ответила:
— Не все хорошо, что помнится. Кое-что надобно предавать забвению…
Тревоги и испытания
Они не заставили себя ждать…
И в начале, и в последующие годы своего правления Екатерина II всегда чувствовала тревогу и напряжение. Смелая и волевая, но в то же время осторожная и мнительная, она постоянно ожидала всевозможных заговоров против себя.
Опасения императрицы были не лишены основания. В — первые же месяцы ее правления гвардейские офицеры братья Гурьевы и Хрущев, а с ними коллежский асессор, родственник гвардейца Хрущева, готовились возвести на престол сына Екатерины И, юного Павла Петровича.
Заговор вскоре был раскрыт. Императрица не пожелала кровавой расправы, и заговорщиков не казнили, а отправили в Сибирь.
Об испытаниях, выпавших на долю Российской империи в годы правления Екатерины II, свидетельствуют манифесты и указы императрицы: «О усмирении помещиковых крестьян», «О бытии крестьянам в послушании у своих помещиков», «Жалованная грамота дворянству», «Жалованная грамота городам» и многие другие.
В начале 1763 года нидерландский резидент Мейнерцгаген упоминал в депеше о покушении на жизнь государыни и ее фаворитов. Резидент отмечал, что, несмотря на это, «…Императрица ежедневно выезжает в открытом экипаже, участвует в празднествах при дворе и у частных лиц и не принимает никаких мер предосторожности…
Распущение разных слухов, во всяком случае, свидетельствует о брожении умов, о существовании умыслов злонамеренных лиц. Верно то, что на днях некоторые гвардейские солдаты напали на улице на фаворита гр. Орлова и страшно избили его. К счастию, его спасли еще во время. С тех пор опять по всем улицам разставлены пикеты…»
Укреплялась власть Екатерины II, но и усиливались проблемы, опасения, тревоги. Хоть и были многочисленные войны победоносными, а самое массовое в стране восстание во главе с Емельяном Пугачевым подавлено, — все же эти события приносили немало переживаний.