Петербургская повесть
Шрифт:
Гоголь провел в столице около трех недель и уехал в Москву.
Больше в Петербурге ему быть не довелось.
Прошло три с половиной года.
Двадцать первого февраля 1852 года в Петербург из Москвы по телеграфу было передано известие, что в восемь часов утра скончался Гоголь.
В тот же день Иван Сергеевич Тургенев писал из Петербурга в Париж своему другу Полине Виардо:
«Нас поразило великое несчастие: Гоголь умер в Москве, — умер, предав все сожжению, — все — 2-й том „Мертвых душ“, массу оконченных и начатых вещей, — одним словом, все. Вам трудно будет оценить как велика эта столь жестокая, всеобъемлющая потеря. Нет русского, сердце которого
Никто точно не знал, от чего он умер. Он был еще совсем не стар — сорок третий год… В свои последние дни он ничего не ел и ни с кем не говорил. Умер, как и жил, — нищим. В чужом доме, у чужих людей. Все его имущество уместилось в одном чемодане. Перед смертью он сжег свои рукописи, среди них второй том «Мертвых душ».
Тургенев писал в Москву Ивану Аксакову: «Эта страшная смерть — историческое событие, понятное не сразу: это тайна, тяжелая, грозная тайна — надо стараться ее разгадать, но ничего отрадного не найдет в ней тот, кто ее разгадает… все мы в этом согласны. Трагическая судьба России отражается на тех из русских, кои ближе других стоят к ее недрам, — ни одному человеку, самому сильному духом, не выдержать в себе борьбу целого народа, и Гоголь погиб! Мне, право, кажется, что он умер потому, что решился, захотел умереть, и это самоубийство началось с истребления „Мертвых душ“».
Вся Москва хоронила Гоголя. Гроб до самого кладбища несли на руках.
— Кого это хоронят, — спросил прохожий, встретивший бесконечное погребальное шествие, — неужели это все родные покойника?
— Хоронят Гоголя, — ответил один из студентов, шедших за гробом, — и все мы его кровные родные, да еще с нами вся Россия.
А в Петербурге правительство весьма осердилось, узнав о торжественных похоронах Гоголя. Николай уже больше не смеялся «Ревизору». Сочинения Гоголя опасны, чрезвычайно опасны, не менее опасны, чем зловредные статьи Белинского. Гоголь, оказывается, — глава новой литературы, «натуральной школы», сеющей крамольные мысли. А отсюда распоряжение — Гоголя не превозносить, о Гоголе молчать.
Но молчать не хотели. Тургенев написал о смерти Гоголя статью и отдал ее в газету «Санкт-Петербургские ведомости». Прошло несколько дней, статья не появлялась. Встретив на улице издателя «Ведомостей» Краевского, Тургенев спросил, что бы это значило.
— Видите, какая погода, — ответил Краевский многозначительно, — и думать нечего.
— Да ведь статья самая невинная.
— Невинная ли, нет ли, — возразил издатель, — дело не в том; вообще имя Гоголя не велено упоминать.
Статью Тургенева запретили.
«Как! — возмущенно писали из Москвы. — Гоголь умер, и хоть бы один журнал у вас в Петербурге отозвался! Это молчание постыдно!» Тургенев переименовал свою статью в «Письмо из Петербурга» и отправил в Москву.
«Гоголь умер! — какую русскую душу не потрясут эти два слова? — Он умер. Потеря наша так жестока, так внезапна, что нам все еще не хочется ей верить. В то самое время, когда мы все могли надеяться, что он нарушит, наконец, свое долгое молчание, что он обрадует, превзойдет наши нетерпеливые ожидания, — пришла эта роковая весть! — Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем право, горькое право данное нам смертью, назвать великим; человек, который своим именем означил эпоху в истории нашей литературы; человек, которым мы гордимся, как одной из слав наших!»
Так писал Тургенев. Когда царь узнал о поступке Тургенева, он распорядился автора «Письма из Петербурга» посадить под арест, а затем выслать из столицы на родину под присмотр властей. Тургенева месяц продержали на гауптвахте, а потом отправили в Орловскую губернию.
Несмотря на запрет, отклик на смерть Гоголя все же появился и в петербургском журнале. Это
ВСТРЕЧИ С ГОГОЛЕМ
Что сохранил наш город с тех пор, когда жил в нем Гоголь? Что воскрешает в памяти страницы жизни автора «Невского проспекта» и «Шинели»? Многое.
До сих пор на улице Плеханова, бывшей Большой Мещанской, стоит дом, принадлежавший некогда каретному мастеру Иохиму. Ныне это дом № 39. Он все такой же с виду, как и в те дни, когда по одной из его лестниц взбирался к себе на четвертый этаж юный Гоголь. Здесь была пережита неудача с «Ганцом Кюхельгартеном», задуманы «Вечера на хуторе».
Огромный старинный дом на Мойке, где помещался департамент государственного хозяйства и публичных зданий — первое место службы Гоголя, тоже сохранился. Теперь это — Мойка, дом № 66, угол переулка Антоненко. Здесь впервые столкнулся будущий писатель с нравами петербургских департаментов, увидел прообразы Поприщина, Башмачкина, «значительных лиц» и других своих героев.
По-прежнему украшает набережную Невы на Васильевском острове прекрасное здание Академии художеств, куда с таким волнением и радостью спешил некогда Гоголь. Здесь будущий автор «Невского проспекта» и «Портрета» знакомился с художниками, узнавал их жизнь.
На нынешнем Загородном проспекте сохранился без изменений небольшой трехэтажный дом купца Тычинкина, где снимал квартиру Дельвиг и была редакция «Северных цветов» и «Литературной газеты».
Здание Патриотического института тоже существует поныне. Сколько раз здесь молодой учитель Гоголь рассказывал своим ученицам увлекательные истории из жизни разных народов. «Незабвенный Николай Васильевич» — так называли своего бывшего учителя в письмах к Анне Васильевне и Елизавете Васильевне выросшие «патриотки».