Петербургские лабиринты
Шрифт:
— Благодарю вас, Ваше Величество, — прошептала Мария и, осторожно освободившись из объятий императора и поклонившись ему, ушла.
Когда она вернулась туда, где оставила Анну, девушки там не оказалось. Она не поверила мне, — подумала Мария. — Я обречена терять друзей!
В действительности все вышло иначе — Анну увел с собой один из офицеров Бенкендорфа. Изобретательному Александру Христофоровичу вдруг пришла в голову мысль, что воспитанница, с которой так нежно прощался Корф перед тем, как покинуть бал, может стать важным рычагом воздействия на строптивого барона. И поэтому, ожидая, пока офицер привезет к нему для допроса еще и девицу Платонову, он снова и снова пытался разговорить своего подследственного.
— Повторяю еще раз, — монотонно твердил в ответ на его вопросы Корф, — я не видел Ольгу Калиновскую с тех пор, как она покинула Россию. Более того, воспоминания о ней не доставляют мне ни малейшего удовольствия. Встреча с этой женщиной в прошлом доставила мне немало неприятностей.
— Тем более удивительно, — развел руками Бенкендорф, — что виновница стольких ваших бед живет в вашем доме.
— Женщину, остановившуюся в моем доме, зовут Елена Болотова, — не сдавался Корф.
— Барон, — ласково сказал Бенкендорф, — мыто с вами оба знаем, что Болотова и Калиновская — одно и то же лицо.
— У вас неверные сведения. Ошибки допускает даже тайная полиция.
— Однако я устал от вашего упрямства, господин барон. Ваша служанка…
— Моя служанка никогда не видела Ольгу Калиновскую. Что же касается ее показаний, то под давлением любой способен оговорить не только другого, но и себя самого.
— Не представляйте меня монстром даже в собственном воображении, — улыбнулся Бенкендорф. — Вы сами накликали на себя беду. И не только на себя. Насколько мне известно, в вашем доме живет еще одна особа, которая тоже может быть замешана в этом деле. Думаю, настало время привлечь к нашему разговору и ее.
— Не трогайте Анну! — Владимир побледнел и попытался встать со стула, но Бенкендорф сильным движением, опустив ему руку на плечо, заставил его снова сесть.
— Теперь-то вы понимаете, что такое переживать за своих близких? — тихо сказал Бенкендорф, наклоняясь к самому уху Корфа. — А как, по-вашему, должен чувствовать себя Государь, зная, что по дворцу разгуливает женщина, которая грозит подорвать устои монаршей семьи и государства?
— На уроках закона Божьего меня учили, что любовь созидает мир, а не разрушает его.
— А вы еретик, барон, — усмехнулся Бенкендорф. — Я не против любви. Я возражаю, если ею пользуются, как орудием давления на того, кого любят.
— А разве не это вы сейчас пытались проделать со мной? — Корф с вызовом поднял глаза на Бенкендорфа.
— Если бы вы действительно любили, то вели бы себя более благоразумно и не отказались от сотрудничества. Подумайте над этим, барон, а пока я немного пообщаюсь с вашей возлюбленной… Простите, воспитанницей вашего батюшки, благослови Господь его душу!
Владимир вздрогнул и сам не понял — то ли от резкого стука входной двери, то ли от ужаса…
— Так вы утверждаете, что госпожа Болотова — не госпожа Болотова? — с сомнением покачала головой Анна.
— Хуже того, и барон Корф об этом знал, — Бенкендорф с интересом посмотрел на Анну.
— Я не верю, что Владимир Иванович мог принимать у себя в доме человека, которому запрещен въезд в Россию. Его семья всегда была лояльна и отличается добропорядочностью.
— Дорогая моя, вы или слишком наивны и доверчивы, или… — Бенкендорф улыбнулся. — А кто занимался с вами актерским ремеслом?
— Иван Иванович Корф, он обучал меня драматическому искусству, — спокойно пояснила Анна. — А какое это имеет отношение к вашим вопросам о госпоже Болотовой?
— Так, почудилось что-то, не обращайте внимания, — махнул рукой Бенкендорф. — И какие же отношения были между бароном и его гостьей?
— Мне показалось, романтические.
— Связь, да? Что ж, я этого не исключаю. Ведь борон Корф дрался из-за нее на дуэли… Знаете, он, по-моему, принадлежит к тем мужчинам, кто легко играет чувствами. Удовлетворяя свое самолюбие, а, возможно, и вашу привязанность к нему, он тоже умело использовал и вас в этой игре. А вы, разумеется, не догадывались, что происходило на самом деле. А на самом деле — он помогал польской шпионке.
— Боже мой, да зачем же он стал бы это делать? — продолжала удивляться Анна.
— Честно говоря, мне и самому не хочется верить, что барон замешан в политических интригах. Я весьма расположен к нему — боевой офицер, смелый, честный. Помогите ему!
— Я? — растерялась Анна.
— Конечно, поговорите с ним, убедите признаться. Я готов поклясться, что, желая оправдаться перед вами, он расскажет все. Все, как было, как есть. Хорошо?
Анна кивнула. Она казалась прелестным перепуганным ребенком с лучистым взглядом огромных голубых глаз. Бенкендорф еще раз внимательно заглянул в эти глаза и кивнул Анне:
— Следуйте за мной.
— Мне разрешили повидаться с вами, — робко промолвила Анна, входя в ту комнату для допросов, где сидел Корф.
— В этом не было никакой необходимости, — сухо сказал Корф и отвернулся.
— Владимир Иванович! — Анна бросилась ему на шею. — Скажите им, скажите… Ведь вы же не виноваты! Это все та ужасная женщина… Она обманула вас? Эта польская шпионка?
— Анна, опомнитесь… — растерялся Корф. — Неужели они и вам заморочили голову? Ту женщину зовут Елена Болотова.
— Я хочу вам помочь, — едва слышно шепнула Анна Корфу и тотчас снова заговорила намеренно громко и отчетливо:
— Откройтесь мне! Расскажите вашу тайну!
— Боюсь, что никакой тайны нет, — пожал плечами Корф.
— А я боюсь, что мне придется задержать эту очаровательную особу, если вы не одумаетесь, — в комнату вернулся Бенкендорф и, обернувшись к Анне, зааплодировал. — Браво! Старый барон Корф недаром считался среди театралов хорошим знатоком искусства перевоплощения. Однако вы зря старались, сударыня. Легковерных зрителей здесь нет.