Петля дорог
Шрифт:
Шли медленно. Вокруг волновалась трава; была она сочной, сытой, густой, и в гуще этой, казалось, ничего не разглядеть — только цветочки, да узкие листья-стрелки, да пчелы…
— Клац-ззз!
Станко похолодел. На палке у Илияша сомкнул челюсти еще один капкан; Станко пригляделся — этот был меньше, легче, и вместо зубов у него в пасти были иглы — толстые, будто сапожные, острия измазаны темным…
— Ну до чего псы, — сказал Илияш с отвращением. — Этот с ядом, видишь? Но зато разомкнуть можно…
Нагнувшись, он двумя руками
Руки Илияша напряглись; отравленные иглы неохотно отпустили палку. Глядя на оставленные ими глубокие дырки, Станко вдруг представил, как подобный капкан защелкивается на ноге…
— Сапоги, — сказал он хрипло.
Илияш осторожно избавился от капкана:
— Что?
— Если в сапогах, как я… Прокусит голенище?
— Прокусит! — сообщил Илияш радостно. — Эти зубки железо пробивают, им сапог прокусить — все равно, что кашу прожевать…
Он выпрямился, с сожалением разглядывая свою изрядно пострадавшую палку. Снова посмотрел на маячившую впереди рощицу:
— Вперед. След в след.
Станко не надо было напоминать. Касаясь подошвой земли, он весь сжимался, ожидая услышать «Клац-ззз». Твердо поставив ногу и оставшись в живых, он обессиленно выдыхал, чтобы снова сжаться перед следующим шагом.
Глаза его не отрывались от пяток идущего впереди Илияша. Вот нога браконьера отрывается от земли — расправляются примятые травинки, и Станко спешит поставить на них сапог, и упаси добрые духи задеть хоть одну прямую, непримятую!
Ему казалось, что ступни у него непомерно огромные, неуклюжие, что следы ботинок Илияша меньше его собственных следов, что там, где пройдет проводник, он, Станко, непременно угодит в…
— Клац-зззз!
Щелкнуло особенно громко, особенно хищно. Станко остановился, обливаясь потом, а на палке у Илияша повисла, намертво вцепившись, целая железная голова — исполинские челюсти, три ряда зубов, и на месте глаз желтые стекляшки.
— Здравствуй, дружок, — нежно сказал Илияш, обращаясь к страшной харе.
— А глаза… зачем? — шепотом спросил Станко.
— Растяп высматривать, — пояснил Илияш серьезно. С видимым усилием он стряхнул чудовище с палки, конец которой был уже так измочален, будто по нему прошлось стадо буйволов.
Двинулись дальше. До рощицы было рукой подать, когда Станко увидел чуть в стороне темный непонятный предмет, над которым колыхалась трава.
— Илияш… — позвал он шепотом.
Проводник остановился с занесенной ногой. Не оглядываясь, выбрал место и осторожно поставил эту ногу, только потом спросил сквозь зубы:
— Что?
Станко молча указал ему на свою находку. Илияш вгляделся и вдруг помрачнел, как никогда раньше — просто почернел лицом.
— Идем, — сказал глухо. — Эти капканы только раз захлопываются, только раз. Звери все-таки эти стражники, надо бы…
Он замолчал, а Станко не стал
— Не могу, — тихо сказал Станко.
Илияш приостановился. Буркнул, не оборачиваясь:
— Что?
— Не могу, — Станко наклонился вперед, и его стошнило.
— Значит, оставайся тут, — отозвался Илияш почти весело и снова пошел вперед. Станко, подавив спазмы в животе, через силу двинулся следом.
Он — боец. Никто в мире не посмеет назвать его трусом. Пусть выйдут воины в доспехах, десять на одного — он одолеет. Но это…
Рощица качнулась, помедлила и приблизилась, наконец. Трава здесь поредела и вовсе сошла на нет; между корнями зеленел мох да лаково поблескивали какие-то широкие листья.
— Вроде — все, — сказал Илияш озабоченно. — Впрочем, кто их, сволочей, знает… Под ноги смотри на всякий случай.
Он отбросил свою палку — она имела жалкий вид и годилась разве что на растопку.
Станко оглянулся и посмотрел на нарядный луг, оставшийся за спиной. Он ощутил вдруг, как дрожат и подгибаются колени, как ручейками стекает по спине пот и зудят ладони.
А что, если б он шел этим лугом один? Не задумался б ни на минуту, весело, с песней шагнул бы в траву, и первое же «клац-зззз» пробило бы сухожилия, раздробило кость, и оставалось бы только ждать стражников, чтобы те, явившись, отрубили ему ногу…
Он испытывал детскую благодарность к Илияшу — провел-таки, сберег, и не зубоскалит над его страхом, над слабостью там, на лугу…
— Штаны-то сухие? — тут же поинтересовался Илияш. Слезная благодарность Станко улетучилась, как дым.
Роща полна была дятлов — красные макушки мелькали среди листьев, и со всех сторон слышался дробный перестук. Станко вспомнил соревнование барабанщиков, на которое они с матерью однажды попали на ярмарке. Илияш, шагая впереди, что-то насвистывал, будто и не было страшного луга, страны капканов… На ходу он нашел и срезал ветку на новую палку — и теперь, довольный, стесывал кинжалом сучки.
Хорошо бы, подумал Станко, хорошо бы больше не встречать капканов. Прав Илияш — псы эти стражники и подлецы. Нет, чтобы в честном бою — исподтишка хотят укусить, внезапно, подло… Что ни говори, а капканы это, пожалуй, самое худшее, что может здесь случиться. Во всех прочих случаях… — и Станко наполовину выдвинул из ножен свой непревзойденный меч.
— Суетятся муравьи-ишки, у них темные дели-ишки… — пел Илияш.
И действительно, чем дальше они шли, тем больше становилось под ногами муравьев — один из них даже ухитрился забраться Станко в сапог и больно укусил его за палец; Станко что есть силы затопал ногой, пытаясь раздавить злобное создание.