Пётр Великий в жизни. Том второй

Гусляров Евгений Николаевич

Масси Р.К. Петр Великий. В 3 томах. /Пер. с англ./ Смоленск.: Русич. 1996. Т. 3. C. 153

12-23 ноября 1716, по высочайшему повелению, для лучшаго сохранения тайны, царевич с величайшею тайною перевезён был из Вены в близлежащее местечко Вейербург, где пробыл до 7 декабря, когда приготовили в Тирольской крепости Эренберг для него помещение… 4-15 декабря 1716 он благополучно приехал с своими людьми в Эренберг. Крепость немедленно заперли до дальнейшаго повеления. Дорогою люди его предавались пьянству, обжорству и вели себя весьма непорядочно.

Из отчёта имперского вице-канцлера графа Шёнборна о показанииях царевича Алексея Венскому двору. Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 73

Вслед

за тем через несколько дней послан был к нему секретарь с вопросами или пунктами, касавшимися повода и цели его прибытия. На эти пункты царевич отвечал в таком же духе, в каком излагал свою судьбу и обстоятельства вице-канцлеру в разговоре, но, между прочим, присовокупил следующие замечательные слова: «Свидетельствуюсь Богом, что я никогда не предпринимал против отца ничего несообразнаго с долгом сына и подданнаго и не помышлял о возбуждении народа к восстанию, хотя это легко было сделать, так как русские меня любят, а отца моего ненавидят за его дурную низкаго происхождения царицу, за злых любимцев, за то, что он нарушил старые хорошие обычаи и ввёл дурные, за то, что не щадит ни денег, ни крови своих подданных, за то, что он – тиран и враг своего народа».

Костомаров Н.И. (2). С. 19

Эренбергскому коменданту, генералу Росту, император дал следующую, выдержанную в таинственных и конспиративных тонах, инструкцно: «Мы признали за благо взять под стражу некоторую особу и приняли такия меры, что нет сомнения, чрез несколько дней она будет в наших руках. Теперь в высшей степени необходимо приискать для содержания ея такое место, чтобы она не могла уйти, или с кем бы то ни было иметь малейшее сообщение, и самое место ея заключения должно остаться для всех непроницаемою тайною. Для этой цели мы избрали наш укреплённый замок Эренберг, как по тому, отчасти, что, охраняемый не слишком многочисленным гарнизоном, он лежит в горах вне всяких сообщений, так и по тому, наиболее, что имеем к тебе особенную доверенность и не сомневаемся в точном исполнении тобою нашей воли относительно помещения, содержания и охранения означенной особы и людей ея. В следствие сего предписываем к самому точному наблюдению, под опасением потери, в противном случае, имени, чести, жизни, следующее:

1. Немедленно, по получении сего, прикажи с величайшею тайною и тишиною изготовить для главной особы две комнаты, с крепкими дверями и с железными в окнах; сверх того, так же две комнаты подле или вблизи для служителей; снабдить их постелями, столами, стульями, скамейками и всем необходимым; все это приготовить тайно, под рукою, заблаговременно. Притом наблюдать: если крепость Эренберг так устроена, что не предвидится возможности к побегу, то не надобно слишком много заботиться о крепких дверях и железных решётках.

2. Устроить кухню со всем необходимым и приискать знающаго своё дело повара с помощниками (для чего, кажется, удобнее всего можно употребить живущих в крепости солдаток); причём наблюдать, чтобы люди, назначенные для приготовления пищи, во всё время ареста ни под каким видом не были выпускаемы и всё необходимое для кухни доставлять чрез других особо назначенных людей.

3. Наблюдать, чтобы главный арестант, также и люди его были довольны пищею, и какое кушание им наиболее понравится, готовить по их вкусу; также смотреть, чтобы бельё столовое и постельное было всегда чисто. Для чего, на содержание главнаго арестанта и его служителей, мы назначаем от 250 до 300 гульденов в месяц.

4. Самое бдительное охранение главнаго арестанта и пресечение всяких с ним сообщений есть главнейшее условие, которое должен ты наблюдать самым тщательным образом, под строжайшею твоею ответственностию. Для сего надобно тебе удостовериться в гарнизоне и во всех людях, которые будут при том употреблены, можешь ли положиться на их верность и скромность? Во всяком случае, нынешний гарнизон, во всё время ареста, не должен быть сменяем, и как солдатам, так и жёнам их не дозволять выходить из крепости, под опасением жестокаго наказания, даже смерти. Караульным у ворот запретить, с кем бы то ни было, говорить

об арестантах, внушив им, чтобы, в случае расспросов посторонних лиц, они отзывались совершенным неведением. В случае болезни главнаго арестанта или его людей, призывать, смотря по надобности, медика или хирурга, но также с тою предосторожностию, чтобы врач виделся с больным в присутствии доверенной особы и с обязанностию не говорить о том никому ни слова.

5. Для наблюдения за точным исполнением всего вышеизложеннаго, ты должен ежедневно всё в замке внимательно осматривать и малейшее упущение исправлять.

6. Если главный арестант захочет говорить с тобою, ты можешь исполнить его желание, как в сём случае, так и в других: если, например, он потребует книг, или чего-либо к своему развлечению, даже если пригласит тебя к обеду или к какой-нибудь игре. Можешь сверх того дозволить ему и прогуливаться в комнатах или во дворе крепости для чистаго воздуха, но всегда с предосторожностию, чтоб не ушёл.

7. Можешь дозволить ему и письма писать; но с тем непременным условием, что для отправления они будут вручаемы тебе; ты же посылай, не распечатанными, немедленно к принцу Евгению, которому доноси время от времени о всём случающемся в крепости.

В заключение повторяем строжайше, чтобы содержание вышеупомянутаго арестанта оставалось для всех непроницаемою тайною; посему ты не должен доносить о том ни курфирсту Пфальцскому, ни военному управлению».

Устрялов Н. (1). Т. VI. С. 75-77

Крепость Эренберг находилась в Верхнем Тироле на правой стороне реки Леха, близ местечка Рейте, на пути от Фюссена к Инспруку, на высокой горе. Я разсмаривал развалины ея в 1856 году проездом из Баварии в Италию; сохранились только остатки стен. Крепость была значительная.

Устрялов Н. Из примечаний к «История царствования Петра Великаго». Т. VI. С. 75

Бегство царевича наделало довольно много шуму. Однако сравнительно поздно в России начали рассуждать об этом важном предмете. Не раньше как в июне 1717 года ганноверский резидент Вебер доносил из С.-Петербурга своему двору: «С тех пор как были получены более подробные известия о царевиче, его пребывании в Инсбруке (sic) и о том, что он навлёк на себя гнев его царского величества, вельможи здешнего двора рассуждают свободнее об этом секрете, не считая царевича способным преследовать престол. Есть и такие люди, которые в народе и особливо между солдатчиной распускают слух о том, будто царевич родился плодом прелюбодеяния. И русское духовенство, которое пока высоко ценило царевича, ныне отчасти склоняется против него; опасаются, что царевич, отправившийся в Германию искать помощи у императора и у других католических держав, возьмёт на себя обязательство ввести со временем в России католическую веру… По случаю празднества дня рождения царя вовсе не пьют за здоровье царевича, а только пьют за здоровье Петра Петровича. Приверженцы Швеции рады всему этому, ожидая скорого расстройства в России и вследствие того возвращения всех утраченных Швецией земель». Подтверждая такие слухи, французский дипломатический агент де Лави замечает в своем донесении от 10 июня 1717 года: «Полагаю, что все эти обвинения придуманы партией царя и молодого Петра Петровича, во главе коей находится князь Меншиков».

Брикнер А.Г. (1). Т. 1. C. 339

Сообщаю господину графу, как новую ведомость, что ныне в свете начинают говорить: царевич пропал. По словам одних, он ушёл от свирепости отца своего; по мнению других, лишён жизни его волею; иные думают, что он умерщвлён на дороге убийцами. Никто не знает подлинно, где он теперь. Прилагаю для любопытства, что пишут о том из Петербурга. Милому царевичу, к пользе, советуется: держать себя весьма скрытно, потому что, по возвращении Государя, его отца, из Амстердама, будет великий розыск. Если я что более узнаю, уведомлю. Доброму приятелю, для котораго господин граф ищет священника, советуется иметь терпение. Теперь это невозможно; при первом случае я берусь охотно исполнить его желание…