Петр Великий. Убийство императора
Шрифт:
И вот тут-то турок ожидал сюрприз… Как оказалось, они даже не подозревали о том, что у русских есть боевые корабли! Турецкий флот, который 14 июня 1696 года в полном боевом порядке подошел к устью Дона, не ожидал встретить на воде никакого сопротивления. И вдруг взорам турок явились стройные ряды галер, которые при их приближении стали сниматься с якорей.
Решив не искушать судьбу, басурманы подняли паруса и ушли в море. После этого осада Азова длилась еще месяц, затем гарнизон объявил, что сдается. Победа была внушительной: тысячи пленных, 136 трофейных пушек и… в качестве еще одного трофея тот самый голландский матрос Янсен, что годом ранее перебежал к туркам. Что называется — давно не
У Петра сразу же родилась мысль устроить гавань возле крепости. Однако вблизи оказалось так мелко, что глубоко сидящим кораблям было опасно подходить вплотную к крепостным стенам. Но совсем неподалеку нашлась удобная морская гавань. Петр направил флотилию туда и приказал заложить там укрепленный город — Таганрог.
Вместе с первой значительной победой пришло и первое признание Европы.
С изумлением и некоторой настороженностью зарубежные дипломаты сообщают своим правительствам о победе русских. В Австрии и Венеции успешнее пошли переговоры русского посланника о возможном союзе против Турции, Франция насупилась, Швеция забеспокоилась. А в Варшаве российский резидент, не раздумывая, велел палить из пушек и ружей, и народ встретил этот салют ликованием. А уж когда посол приказал выкатить собравшимся пять бочек пива и три бочки меду, раздался единодушный крик: «Виват, виват царю, его милости!» Зато потом кусать губы пришлось польскому королю: тот же посланник России потребовал, чтобы отныне короли польские в официальных бумагах «не именовали себя властителями киевскими и смоленскими, поскольку оными не являются». Пришлось подчиниться. А куда денешься? Но тут же начались тайные сношения Польши с крымским ханом и послания гетману Мазепе. Знакомое имя? Еще бы!
Итак, Россия впервые заявила о себе миру в полный голос, и нельзя сказать, чтобы ее возвышение было встречено с особой радостью, если, конечно, исключить восторг по поводу бочек с хмельным медом…
Оказывается, эта страна, на которую так долго смотрели свысока, может быть серьезным военным противником. Оказывается, русские посланники умеют не только приторговывать соболями, но и решительно отстаивать права своей державы. Оказывается, молодой русский царь, который все играл в войну на Москва-реке да на Яузе, так вот «играючи» создал армию, и эта армия осадила и взяла крепость, о мощи которой было хорошо известно в Европе.
Ликовала Москва. Давно, давно уже русским не приходилось радоваться победам над самым ненавистным врагом — Турцией.
Толпами выходили люди навстречу возвращавшимся в столицу победителям. Войска шли, растянувшись через весь город, причем не обошлось и без столь любимых Петром шуток: во главе шествия ехал в золоченой карете глава «всешутейского собора» Никита Зотов, в не менее шикарном экипаже следовал за ним адмирал Лефорт, которому на этот раз не пришлось повоевать на море, но это, конечно, не умалило его заслуг.
Победители прошли под специально сооруженной роскошной Триумфальной аркой, на которой были начертаны библейские изречения и изображены поверженные враги.
«Но где же государь-то?» — недоумевал народ.
А государь в это время шагал среди преображенцев, в простом камзоле, с пикой в руке.
Впрочем, среди устроенного в Москве всеобщего ликования Петр оставался достаточно серьезен, хотя вначале веселился вместе со всеми. У царя лишь прибавилось хлопот.
Он по-прежнему был не слишком доволен тем, как вела себя армия во время штурма и осады Азова. В осаде и штурме участвовало в общей сложности семьдесят тысяч человек. Многие проявили себя героически и были достойно вознаграждены.
Отважно дрались петровские полки — Семеновский и Преображенский.
Но основная часть войска по-прежнему состояла из стрельцов. И именно на них было более всего нареканий со стороны командиров. Генерал Гордон жаловался царю, что стрельцы проявляют непростительную лень и беспечность, а с командирами бывают строптивы.
Для разгрома турок такого войска оказалось достаточно, но Петр прекрасно понимал, что любая дисциплинированная европейская армия легко одолеет его.
Вскоре по возвращении из-под Азова государь собирает Боярскую думу, которая по представленным им документам принимает решение о создании сильного военного гарнизона в Азове, о строительстве крепости в Таганроге и о дальнейшем развитии русского морского флота. Постановление по последнему вопросу достойно эпохи Петра: «Морским судам быть!»
С этого времени Россия окончательно перестает быть сухопутной и становится морской державой. Этим временем датируются развернувшиеся с полным размахом грандиозные реформы Петра I.
И именно с этого момента он, очевидно, наживает себе настоящих, опасных врагов. Пока что только в России.
Первая попытка
Документально известно, что первое покушение на Петра было задумано в феврале 1697 года. 23 февраля заговор был раскрыт.
Но сначала о том, что ему предшествовало.
После решения, принятого Боярской думой, началось строительство кораблей русского флота. Через два года пятьдесят боевых судов смогут выйти в море. Прекрасно. А кто их поведет? Кто проложит курс по картам и лоциям? Или опять садиться на мели и терять направление, как в Баренцевом море? И для пушек, что покажут свои черные жерла в бортовых люках, нужны опытные бомбардиры, умеющие рассчитать путь ядра до цели…
В прежние времена подобные вопросы решались просто. Не сумели мастера Ивана III достроить главную кремлевскую колокольню — царь призвал итальянцев. Заплатил золотом — достроили! Нужны хорошие лекари? Отчего не вызвать ко двору немцев или швейцарцев? Дорого берут? Да и Бог с ними! Как мы убеждались уже не раз, приглашение иностранных специалистов в Россию не только не возбранялось, но даже считалось делом обычным.
Но Петр вовсе не хотел нанимать на русскую службу иноземцев, и уж тем более доверять им свои боевые корабли. А если так, нужно было обучить своих людей всем сложным заморским наукам и сделать так, чтоб они, в свою очередь, учили других, и чтоб в России отныне инженеры, моряки и военные были не хуже, чем в Европе. Не то какая там независимость, какая там сила, если те же немцы да швейцарцы будут тыкать русским в глаза: «Да все ведь за вас мы делаем! Вы ничего не умеете!»
Так и возник замысел — посылать за границу на обучение русскую молодежь. А вопросом, из кого ее набирать, царь долго не озадачивался. При дворе государя служили стольниками десятки отпрысков знатных боярских семей. Стольник — от слова «стол», то есть человек, прислуживающий за столом. Но этих самых стольников было так много, что кроме «столовых» обязанностей они исполняли и всякие другие. Попросту — куда пошлют.
Но никто из этих недорослей даже предположить не мог, что будет послан на обучение в заморские края! И когда в ноябре 1696 года явился царский указ, повелевающий молодым стольникам числом около шестидесяти ехать в Италию, Англию и Голландию, обучаться навигации, управлению кораблями и навыкам морского боя, это вызвало шок. А в указе еще было прибавление, что особую царскую милость заслужат только те, кто смогут овладеть еще и искусством кораблестроения. Это что же? Пилу с топором в руки брать? Кроме того, с каждым стольником положено было ехать солдату либо сержанту, и этих «подлых» (т. е. неродовитых) людей тоже надлежало обучить всем означенным искусствам, правда за них уже платила казна.