Петр Великий. Убийство императора
Шрифт:
В России Меншиков был вторым человеком после Петра, и ни разу за все время своей деятельности он не показал себя некомпетентным. И это не умея читать?
Кроме того, не надо забывать, что государь часто отправлял Александру Даниловичу свои письма и указания, наверняка среди них бывали и послания конфиденциальные, возможно, содержащие сведения, которые не подлежали огласке. Надо думать, Петр едва ли потерпел бы, если бы его письма самому доверенному лицу государства читал кто-то другой.
Не менее твердо все (и историки в первую очередь!) уверяют нас в том, что лучший друг государя был отпетым вором и казнокрадом.
Тут нужно оговориться: трудно быть уверенным в том, что человек, через руки которого проходили такие громадные деньги, вовсе ничего
Бесспорно одно: Александр Данилович Меншиков — гениальный государственный деятель и полководец, образованный человек, талантливый политик, — вовсе не карикатурный, а скорее драматический персонаж русской истории.
А все вымыслы о нем — еще один способ принизить перед потомками грандиозную фигуру Петра: вот, мол, какому мелкому пройдохе Петр доверял!
На этом можно было закончить рассуждения о Меншикове, но в нескольких исторических трудах мне довелось прочитать намек на то, что именно князь Меншиков был заинтересован в смерти Петра I, ибо именно он после кончины государя фактически захватил в стране власть.
На первый взгляд, об этом стоит задуматься. Да, возведя на престол супругу почившего царя Екатерину I, Александр Данилович получил неограниченную возможность управлять страной. И он управлял ею, причем успешно продолжая петровские преобразования.
И все же подобная версия не выдерживает никакой критики. Во-первых, такой умный человек, каким был Меншиков, не мог не понимать, что вся государственная машина в России держится на имени и власти Петра. После его смерти все затряслось и зашаталось, и была огромная опасность не удержать страну в ее шатании и потерять все, что было достигнуто. Во-вторых, при Петре светлейший князь имел лишь чуть меньше власти, чем сам император, но при этом рядом была мощнейшая поддержка в лице государя. В-третьих, будучи человеком дальновидным, великий политик отлично знал, как легко меняется ситуация. И не мог исключить возможности того, что и произошло спустя два года: Екатерина умерла, малолетний царь Петр II (внук Петра I) оказался под влиянием враждебной Меншикову партии, и князь попал в опалу, разом потеряв все, чего сумел достичь.
Нет, как ни соблазнительна высказанная догадка, принять ее за рабочую версию невозможно. Меншикову ни в коем случае не была выгодна смерть государя.
Не говоря уже о том, что многие факты говорят об искренней и преданной любви светлейшего князя к Петру, которого он знал с ранней юности и с которым бывал в самых тяжких испытаниях и битвах.
Против всея Европы
Говоря о Петре Великом, приходится постоянно переходить от войны к миру и вновь возвращаться от описаний мирной жизни на поля суровой брани.
Такова была жизнь государя: он существовал, как сказали бы теперь, сразу в нескольких измерениях — он строил грандиозные планы, практически тотчас осуществлял их, в то же время вел войну, учился, занимался подготовкой мирных и военных кадров для будущей России.
Сложно представить, как хватало на это времени и сил. Еще сложнее вообразить, как хватало мыслей, каким образом удавалось упорядочить их, когда думать приходилось фактически обо всем одновременно.
Начиная Северную войну, государь не сомневался, что она продлится долго.
Европа, напротив, думала и, вероятно, надеялась, что война будет быстрой и будет проиграна Россией. Первые победы Карла XII уверили Запад именно в этом, а дальнейшие успехи Петра многим казались временными.
Тем более что к 1705 году стало ясно — Россия будет продолжать борьбу со Швецией в одиночку…
Былые союзники — Дания, Голландия, Польша и Саксония давно прекратили поддержку России. И причина не в том, что они боялись Карла и его «непобедимой» армии, успешно воевавшей в Европе. Главное — Запад начинает по-настоящему бояться России. Да, шведский король, с его непомерно раздутыми амбициями и явной военной агрессивностью, внушал опасения многим западным политикам, но они понимали: каков бы ни был, он СВОЙ — ему всегда можно уступить, с ним можно договориться, в конце концов, можно ему и сдаться — а что в том страшного: сегодня он взял, допустим, Данию и присоединил ее к своим владениям, завтра победит правившая там династия и назовет уже Швецию частью Дании. Это, разумеется, гипотетические рассуждения. Суть в том, что Европа, еще разделенная массой противоречий, еще воюющая внутри себя, все же была в XVIII веке уже объединена общими понятиями, принципами, общим отношением к окружающим ее «варварским» народам, к которым они причисляли и русских. И, совершенно очевидно — враждебностью в отношении православия — веры, диктовавшей народам России, Греции, Балкан совершенно отличное от других европейцев поведение, сформировавшей у них другой менталитет. Но Греция и маленькие балканские государства, в основном находившиеся под пятой у Турции, на тот момент не вызывали у Запада никаких опасений.
Можно смело утверждать, что исламская Турция внушала Европе меньшую неприязнь, чем православная Россия. Это видно из всего опыта межгосударственной дипломатии XVIII века и из откровенно предательского в отношении России поведения всех ее западных союзников.
К тому же ведущие европейские страны, в основном господствующие морские державы, такие, как Швеция и Англия, уже начинали ощущать себя элитой европейского континента, лидирующими в условном союзе странами, и делиться мощью, славой, сферами влияния не собирались ни с кем.
Последним сдал свои позиции очень лукавый, но довольно долговременный союзник — Август II Саксонский, он же одно время — король Польши, он же по его уверениям — преданный друг России и Петра, постоянно, в течение всей войны ведший за его спиною переговоры со Швецией и в конце концов сдавшийся ей полностью.
По выражению Н. Н. Молчанова в Европе «…мечтали только о том, чтобы Швеция, получив свободу рук, обратила все свои силы против России» [41] .
С 1706 года Россия ведет войну против Швеции одна.
41
Молчанов Н. Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1990.
И именно тогда начинает выигрывать.
Вершиной войны, ее окончательным переломным моментом, ее кульминацией становится Полтавская битва. Наверное, нет надобности лишний раз повторять многократно описанные, показанные в фильмах и на живописных полотнах, легендарные события этой блистательной операции, тщательно подготовленной и гениально осуществленной Петром Великим.
Уже упоминалось, что находятся люди, занимающиеся историей, которым и эта победа Петра представляется незначимой, бездарной (восклицательный знак после этого слова мы уже ставили), а для судьбы России бесполезной. До чего же надо не любить свое Отечество, чтобы до такого договориться! Прежде всего, эти занимающиеся историей господа ставят Петру в упрек то, что он не принял боя со шведами сразу, а сумел как следует вымотать армию Карла, что расшатало дисциплину шведских рядов. Позвольте! Да ведь это же тактика всех великих полководцев, начиная с Александра Македонского. И это — четкая грамматика войны. Что ты за полководец, если не стремишься выиграть бой с минимальными потерями и с максимальным успехом, а для этого можно и нужно применять как раз такие маневры, какие предпринял Петр, какие предпринимали многие «классики войны» до него и после него.