Петрикор
Шрифт:
– А я на стороне молодого художника. Первые шаги всегда мучительны.
– Не думаю, что только первые… Дальше тоже не очень-то все просто…
Кате захотелось узнать имя собеседника, и она назвала свое.
– Меня зовут Даниил, – спокойно ответил он. – Главное, не стать заложником комплекса незнания. – Он смотрел на картину,
– Даже очень, – абсолютно искренне сказала Катя.
– Мы не можем знать того, что нас ждет. Как бы мы ни планировали свою жизнь и не стремились ее упорядочить. Многим кажется, что в порядке есть своя гармония. Но в том-то и дело, что, пытаясь выстроить порядок, ты упираешься… – он поправил очки и сощурился, словно пытался найти подходящее слово, – …упираешься в обратное. Начинаешь понимать, что хаос и есть настоящий порядок, а значит, нет никакого смысла его выстраивать. Единственное, что нам остается, это довериться происходящему.
– По-моему, это слишком просто, точнее, это простой способ избавиться от ответственности. Инфантильная позиция! Уж простите…
Даниил наконец-то повернулся, и Катя увидела его глаза, которые буквально проникли в нее или, вернее будет сказать, отразили ее.
– Вы философ или художник? – Она отвела взгляд, с трудом.
– Философ? Возможно… Хотя вообще-то я предприниматель. Просто мне нравится размышлять.
Катя как могла сопротивлялась. Она даже отказалась от первых двух свиданий. Но он продолжал настойчиво писать и звонить. Спустя несколько месяцев она все-таки согласилась погулять с ним в парке. Они ходили по узкой аллее и прижимались друг к другу, как дети. У Даниила была жена и двое детей, мальчик и девочка. Он ничего не скрывал от Кати и точно ничего не обещал. Он просто спокойно предложил встречаться. Между ними возникло какое-то удивительное состояние, соединяющее интеллектуальную
Действительно, зачем? Семь лет совместной жизни вполне можно отнести к счастливым. Даже очень счастливым. Признаться себе в том, что все меняется, тяжело – отношения с мужем потеряли свою глубину, и восхищение, с которым она смотрела на Станислава прежде, исчезло, оставшись лишь в воспоминаниях, нечетких и размытых.
Так, неожиданно для себя, Катя снова поддалась игре под названием «Мужчина и Женщина». В тихом соприкосновении их тел было больше правды, чем в самых глубоких разговорах. Их тела… Порой ей казалось, что она смотрит на них со стороны и любуется их пониманием и принятием друг друга. Все слова теряли смысл, и невозможно было объяснить, почему ей было так хорошо с Даниилом.
Первые полгода их знакомства легко ложились в Катину устойчивую рутину и даже раскрашивали ее. Он ждал ее в отеле в их номере, который снимал, каждый раз один и тот же. После близости, которая с каждым месяцем становилась все более яркой, они говорили, и эти разговоры в гостиной номера с приглушенным светом и опущенными шторами были важны им обоим. Потом они снова любили друг друга и после в тишине одевались. Катя всегда уходила первой, не оборачиваясь, с букетом цветов, который по дороге дарила какой-нибудь девушке или оставляла таксисту. Даниил закрывал за ней дверь и спустя несколько минут уходил. Они возвращались в другую жизнь, в свои дома, где каждый жил по-своему счастливо и одиноко, но через какое-то время начинал скучать по их номеру и всему, что происходило за его дверью.
Конец ознакомительного фрагмента.