Петровский
Шрифт:
После рождественских каникул, в январе 1913 года, началась вторая сессия Государственной думы. К этому времени вернулись еще не все уезжавшие на каникулы депутаты, поэтому первые заседания были посвящены разным процедурным формальностям. Проходили эти заседания вяло, чувствовалось, что никто из членов думы не придает им серьезного значения. Зато за стенами Таврического дворца, на улицах и заводах Питера все бурлило и кипело: рабочие бастовали и проводили демонстрации с политическими лозунгами. 9 января — в кровавый для пролетариата день — в столице не работало несколько десятков
В социал-демократическую фракцию на имя рабочих депутатов каждый день поступали резолюции с митингов и собраний, в которых рабочие требовали изменения существующих порядков в стране — свободы слова, собраний, союзов и печати, неприкосновенности личности. Бастующие обращались к своим товарищам, чтобы они с думской трибуны заявили о том, что массы возмущены действиями правительства и требуют прекратить преследования за политические убеждения, перестать травить профсоюзы и их руководителей, пересмотреть закон о советах по страхованию, с тем чтобы уполномоченные от заводов выбирались туда самими рабочими, а не назначались, как сейчас, администрацией предприятий.
Депутаты-большевики, в том числе и Петровский, отбирали из этого потока резолюций и протестов рабочих наиболее важные, с тем чтобы использовать в своих выступлениях перед думой — как бы принять эстафетой голос пролетариев и своим голосом, громким эхом, через газеты, оповестить всю трудовую Россию о требованиях питерцев.
Большевики готовились к новым схваткам с царизмом, и враги чувствовали это. 6 февраля 1913 года вице-директор департамента полиции Петербурга докладывал в столичное охранное отделение (тайную полицию):
«В департаменте полиции получены сведения о том, что вечером 23 января сего года в квартире члена Государственной думы Григория Ивановича Петровского состоялось собрание членов Русского бюро ленинского Центрального Комитета социал-демократической рабочей партии в составе Андрея (подпольное имя Якова Михайловича Свердлова. — Ред.), членов Государственной думы… 23 января с. г. в квартире члена Государственной думы Петровского состоялось совместное собрание членов Русского бюро Центрального Комитета и редакции газеты «Правда», всего в числе 12 лиц. На собрании был заслушан доклад Центрального Комитета о газете «Правда»… Совещание выработало следующий план: Из состава редакции названного органа избираются три члена для редактирования газеты и еще одно лицо, не принадлежащее к составу редакции, с правом «veto» и цензурой всех статей, а именно — член ленинского Центрального Комитета Андрей Свердлов…»
Конечно, ни Петровский, ни Свердлов, ни другие товарищи, принимавшие участие в этих совещаниях, в то время не могли и предполагать, что об их строго законспирированных беседах знает охранка. Все разъяснилось гораздо позже, когда было точно установлено, что Малиновский — провокатор и платный, засекреченный осведомитель охранного отделения. Этот иуда из рабочих выдал полиции немало партийных тайн и хороших, верных товарищей.
VI. Большевик на трибуне царской думы
В конце января социал-демократическая фракция выступила в думе с новыми запросами. Фракция потребовала ответа у правительства о причинах случившихся в конце декабря 1912 года и начале января 1913
Однако дело было не в самом этом единичном случае. Как раз за несколько дней перед обсуждением в думе запроса социал-демократической фракции в газетах появились сообщения еще о девяти катастрофах и авариях на других заводах. Это свидетельствовало о том, что на предприятиях нет никакой техники безопасности, что предприниматели не желают тратить деньги на нее, а жизнь рабочего не ставят ни в грош. Именно так ставили депутаты-рабочие вопрос в думе.
Катастрофы и жертвы вызвали на заводах, где это случилось, сильные волнения, поэтому даже равнодушная к жизни народа дума не могла просто отмахнуться от этой проблемы. Депутаты большинством голосов приняли 25 января на рассмотрение спешный запрос социал-демократов. Только крайне правые члены думы, вроде Маркова и Пуришкевича, были против спешности этого запроса. Однако разъяснения военного министра о причинах взрывов последовали лишь спустя полгода, летом, когда дума была распущена на каникулы. Из-за этого обсуждение пришлось перенести на осеннюю сессию.
Следующий запрос, который внесла фракция РСДРП, касался локаутов. Он нуждался в спешном разборе, потому что как раз в это время владельцы текстильных фабрик объединились для отпора рабочим, который выражался в форме локаутов — прекращения работы фабрик и массовых увольнений ткачей.
Социал-демократы внесли на этой сессии думы еще целый ряд запросов и защищали важность и безотлагательность этих запросов.
Григорий Иванович Петровский выступал на зимней сессии несколько раз.
Взяв слово на одном из заседаний вслед за министром просвещения Кассо, который давал объяснения по поводу арестов на собрании в одной петербургской женской гимназии, Петровский резко критиковал политику правительства в области просвещения. Под бурные рукоплескания левых депутатов он закончил речь такими словами:
— Охранка и действующий в полном согласии с ней министр, — с позволения сказать, министр народного просвещения, — больше всего боящийся света и науки, учили молодежь лучше тех профессоров-краснобаев, которые всегда защищали одну только академическую свободу. Они политически воспитывают молодежь, и нам, представителям пролетариата, можно только радоваться тому подъему, который само правительство хочет создать… Молодежь пойдет с нами и только с нами добудет ту свободу, которая нужна всей России, и только тогда эта свобода может обеспечить ей свободное преподавание свободной науки…
Другое выступление Петровского было связано с запросом социал-демократической фракции о нарушении депутатской неприкосновенности. Всех депутатов фракции возмутило событие, случившееся 11 февраля 1913 года. Ночью на квартиру Григория Ивановича Петровского нагрянула полиция и, несмотря на предъявленный Петровским мандат члена Государственной думы и протесты, незаконно произвела обыск и арестовала Якова Михайловича Свердлова, жившего в Петербурге нелегально после недавнего побега из нарымской ссылки. Обыск не был простой случайностью, совпадением. Как выяснилось позже, и к этому предательству был причастен провокатор Малиновский.