Певцы Родины
Шрифт:
любовью к простому люду старой Грузии, гордому и доброму, гостеприимному и
равнодушному, знающему цену хорошей песне и острому слову и главное - свято
берегущему дружбу...
Любовь и восторг Николая Игнатова, пристрастия этого мастера передаются
всякому, кто знакомится с росписью. Чувство парения, полета не покидает
каждого, кто рассматривает ее на конечной станции фуникулера, высоко над
городом. Это мудрый расчет художника, заставившего
раз над старым Тбилиси. Не по воздушно-канатной дороге, нет - на крыльях
фантазии.
Кока. Так зовут все и в Тбилиси и в Грузии Николая Юльевича Игнатова.
Кажется порою, что никому не приходит в голову, что он давно не юноша, а
зрелый мастер, лауреат Государственной премии СССР 1974 года за
монументальные росписи "Песнь о Грузии" в Пицунде и "Посвящение Пиросмани" в
Тбилиси, уважаемый художник...
Кока! Этим сказано все. Это значит, что он хороший, добрый парень,
чудесный друг, верный товарищ. А главное, что он молод! Высокий, стройный,
он очень подвижен. И только ранняя седина да глаза, огромные, то задумчивые,
то лукавые, то острые и жесткие, говорят, что это характер сложившийся,
недюжинный, яркий...
Мы идем с Кокой по Мейдану - старому Тбилиси. Кривая улочка. Узкая, она
еле ползет в гору. Блестит влажный булыжник. Здесь, по этим древним камням,
бродил Нико Пиросмани. На узком тротуаре судачат соседки. Над ними шатер из
бронзовых веток винограда. За резной решеткой малыши учат уроки. На фоне
закатного неба острые зубцы - руины крепости Нарикалы. Стертые каменные
ступени. Мы выходим на площадку у церкви Бетлени.
– Вот мой старый город!
– восклицает Кока. И спрашивает вдруг: -
Похоже?
Внизу розовые, красные крыши, сады. Зажигает первые огни огромный
город, шумят машины. А здесь - островок старины.
– Немало было курьезов со мной, когда писал "Посвящение Пиросмани", -
вдруг говорит Кока.
– Ты не знаешь, как тбилисцы любят свой город. И вот я
пишу, а ко мне подходит пожилой дядя и говорит, глядя на роспись в зале
приемов: "Слушай, Кока! Где мой дом? Вот улицу я узнаю. Эта улица Ираклия
Второго. Вот ясно вижу соседский зеленый дом. Узнаю его. А моего дома нет, а
он должен быть здесь, рядом".
И он показывает мне место. Долго пытался его убедить, что эту улицу на
панно я придумал. Что на самом деле ее нет, что это фантазия.
Он ушел разочарованный и разобиженный.
Еще один из тех, кто приходил каждый день поглядеть, а заодно и
посоветовать мне, как писать, сделал мне серьезный
"Разве Кура такая изумрудная?
– сказал краснолицый толстяк.
– Она ведь
совсем другого цвета, более тусклого".
Пообешал ему пойти и поглядеть на Куру. Хотя точно знал, что в моем
любимом городе река должна быть именно такая - бирюзово-изумрудная...
"Посвящение Пиросмани" писал больше года. Много, очень много людей
перевидел и очень благодарен им за добрые советы. Хотя не обходилось и без
юмористических сценок.
Как-то в большой зал приемов, где я писал, пришел знакомый буфетчик.
"Кока, ты мне друг?" - взял он сразу быка за рога.
Я со всем свойственным мне пылом заверил его в вечной дружбе.
"Нет! - печально воскликнул буфетчик. - Почему ты не нарисовал
духанщика с моим лицом на твоей большой картине?"
Попытался растолковать ему, что из всех сотен людей, которых написал на
картине, нет ни одного с портретным сходством. Что все они мною придуманы.
"Только теперь я понял, что ты мне не друг, Кока. Тем более ты должен
нарисовать мой портрет на этом холсте. Я ведь старый тбилисец..."
"Эх, - подумал я, - родился бы ты раньше, старый добрый Пиросмани с
удовольствием запечатлел бы тебя с кувшином вина в руке..."
Солнце село. Мы шли по старому городу. Теплый оранжевый свет струился
из окон домов и красил старый булыжник. Навстречу шел молодой парень,
напевавший песенку. Шаг его был размашисто широк. Под мышкой он нес круглый
свежий хлеб.
Я сразу же вспомнил роспись Игнатова и его веселого пекаря,
предлагавшего нам вот такой, только что выпеченный, еще горячий хлеб. Кока
остро посмотрел на меня, на проходившего парня с хлебом и спросил:
– Похож?
– Да, - ответил я, пораженный.
Вместе с художником мы ездили в Мцхету - древнюю столицу Грузии,
поднимались по священным ступеням Джвари, посетили знаменитый храм в Атени,
где в росписях, фресках можно видеть истинные истоки творчества Игнатова.
Кока с благодарностью вспоминал Тбилисскую академию художеств, в которой, по
его словам, жил "дух Лансере", великолепного художника-монументалиста и
тонкого педагога. Он вспоминал его прекрасные слова о мастерстве, реализме.
Монументальная живопись... В наши дни это вид искусства, перед которым
раскрыта величественная перспектива развития. Но нельзя не сказать, что
понятие монументальности иногда трактуется некоторыми художниками как некое