Пейзаж души: «Поэзия гор и вод»

Бо Ли

Беседка господина Се

Здесь господина Се покинул друг, И все несет печаль душе моей. Гость скрылся, но луны остался круг, Гора пуста, но все журчит ручей, Цветы цветут у брега по весне, Бамбук шумит осеннею порой… Живое и ушедшее во мне Соединились в песнь о встрече той.

753 г., осень

Беседка господина Се: находится к северу от г. Сюаньчэн (совр. пров. Аньхуэй) на берегу реки Ваньси у подножия горы Цзинтин,

построена поэтом Се Тяо (V в.) в бытность его начальником округа Сюаньчэн, и здесь он прощался со своим другом поэтом Фань Юнем

Прощание с другом

На севере — зеленых гор стена, К востоку — вод излучины видны. Здесь нам с тобой разлука суждена, Травинки ураганом сметены. Летучей тучкой растворится друг, Заката грусть разлив в душе моей, И на прощанье — лишь отмашка рук Да жалобное ржание коней.

738 г.

По разным комментаторским версиям это — проводы в Сюаньчэне опального двоюродного дяди Ли Хуа или неназванного друга в Цзиньлине (Нанкин); по предположению Ань Ци, это больше чем проводы, как можно прочитать по названию, — это горькое прощание с другом, и написано оно в Наньяне (пров. Хэбэй).

Зеленые горы: предполагается, что это горный массив в 27 ли к северо-западу от г. Наньян; однако это может быть и любимая поэтом Зеленая гора в уезде Данту — как раз к северу от Сюаньчэна. Конь: в оригинале сложнее — «конь, оторванный от стада», этот образ потерявшейся лошади идет из трактата «Цзо чжуань».

«Тихо плещутся воды, вливаясь в Дунтин»

Не столь уж далеко к югу от дома Ли Бо в Аньлу раскинулось огромное озеро Дунтин — одна из знаменитых красот Китая. Ли Бо часто бывал тут, один, с друзьями, родичами, любуясь природными прелестями, порой безмятежно, а порой и противопоставляя эту чистоту — столичной суете.

Вместе с Ся-двенадцатым поднимаемся

на Юэянскую городскую башню

Ночью город исчез, только ты здесь, мой друг, Тихо плещутся воды, вливаясь в Дунтин. Грусть мою прихвати, гусь, летящий на юг, Поднимись ко мне, месяц, из горных лощин. Мы сойдем на плывущие к нам облака, По бокалу вина поднесут небеса, И порыв освежающего ветерка Унесет нас, хмельных и веселых, назад.

759 г., осень

Нам, вероятно, уже не узнать, с кем старый и больной поэт, уже познавший хмель надежд и горечь разочарований, поднялся на городскую башню западных ворот Юэяна (совр. пров. Хунань), у подножия которой плескалась река, вливаясь в озеро Дунтин, а неподалеку возвышалась невысокая гора Цзюньшань (Царский холм), название которой он с горьким сарказмом обыграл в следующем стихотворении. Куда он хотел вернуться? Из текста это не ясно, но стоит обратить внимание на «приятельские» отношения с небесами.

Вместе с дядей Хуа, шиланом из Ведомства наказаний,

и Цзя Чжи, письмоводителем Государственного

секретариата, катаемся по озеру Дунтин

1

Янцзы, пройдя сквозь Чу, вновь на восток стремится, Нет облаков, вода сомкнулась с небесами, Закат осенний до Чанша готов разлиться… Так где ж здесь Сянский дух? Не ведаем мы сами.

2

Над южным

озером ночная мгла ясна. Ах, если бы поток вознес нас к небесам! На гладь Дунтин легла осенняя луна — Винца прикупим, поплывем по облакам.

3

Я здесь в одном челне с изгнанником лоянским И с ханьским Юань Ли: подлунные святые, Мы вспомнили Чанъань, где знали смех и ласку… О, где ж они теперь, те небеса былые?!

4

Склонилась к западу осенняя луна, И гуси поутру уже летят на юг. А мы поем «Байчжу», компания хмельна, Не замечаем рос, что хладом пали вдруг.

5

Из Сяо-Сян не возвратятся дети Яо… Осенние листы легли на воду снова, Пятно луны посверкивает, как зерцало, И Царский холм багряной кистью обрисован.

759 г., осень

№ 1. Три опальных чиновника— сам поэт, отставленный от двора, отправленный в ссылку и только что получивший амнистию, его дядя Ли Хуа, в конце 750-х гг. попавший в опалу и снятый с высокой должности «шилана» (категории помощника министра), и Цзя Чжи, литератор и чиновник (в середине 740-х годов занимал высокие должности в столице, а в 759 г. был сослан в Юэчжоу на должность «сыма», помощника начальника округа) — плывут по местам, где когда-то находилось древнеее царство Чу, наполнененое печальными аллюзиями (там советником государя был великий поэт Цюй Юань, позже попавший в опалу и бросившийся в реку Сян). Раздваивающаяся река: два рукава Янцзы; здесь также можно увидеть намек на повторение исторических сюжетов, на эту же мысль играет и упоминание Сянского духа — так именовали либо духа реки Сян, либо двух дочерей Яо, наложниц мифического императора Шуня, которые, по одной версии, после смерти мужа, похороненного на горе Цзюишань в верхнем течении реки Сян, впадающей в озеро Дунтин, бросились в реку, по другой, выплакав все слезы по мужу, умерли, и их похоронили на Царском холме — гористом островке посреди озера Дунтин; в любом варианте тут, как считают китайские комментаторы, проглядывает туманный намек на отставку — через Шуня — самого Ли Бо.

№ 3. На своих сопутников поэт указывает историческими намеками ( Лоянский изгнанник: ханьский чиновник Цзя И, сосланный в Чанша, здесь имеется в виду Цзя Чжи, тоже лоянец; Юань Ли: сюжет из «Хоу Хань шу» об И Лиине по прозвищу Юань Ли, который возвращался из Лояна домой вместе с другом, ощущали себя бессмертным, здесь намек на Ли Хуа).

№ 4. В этом четверостишии стоит обратить внимание на то, что хмельная компания поет распространенную на территории древнего царства У (совр. пров. Цзянсу) старинную песню местных ткачей «Байчжу» (Белое рами); рами— китайская конопля, из которой выделывали полотно.

№ 5. Дети Яо: это те самые две жены Шуня, которые покончили с собой после его смерти. Царский холм: гористый остров на Дунтин, где любили гулять жены Шуня; в следующем стихотворении Ли Бо обыгрывает его название в контексте собственной судьбы.

Захмелев, мы с дядей, шиланом, катаемся по озеру Дунтин

1

В лесу бамбуков пир сегодня наш, Со мною дядя мой, шилан-«мудрец». Вместил в себя три чаши твой племяш — И хмель его расслабил, наконец.