Phantoms and friends
Шрифт:
Интерны помогли санитарам переложить пациентку на операционный стол, и Смит тут же откинул края одеяла, обнажая её тело. Медсестра включилась в процесс, помогая Смитту снять с живота ставшую от сочащейся из ран крови абсолютно красными. Как и надетый на девушку купальник. Джульетт вновь бросила взгляд на мертвенно-бледное лицо жертвы.
Она её узнала. Ариэль. Чёрт возьми.
Когда Смитту наконец удалось снять повязку, внутренние органы, уже ничем не сдерживаемые, перевалились через края раны. Суета, царящая в операционной, превратилась в настоящий хаос.
Одна лишь Джульетт оставалась
— Пульс едва прощупывается!
— Вставляй уже капельницу! Не тяни.
— Не могу попасть в вену…
— Да ради бога!
— Катетер. Скорее.
— Я ничего не вижу. Уберите кровь!
— Мне нужны прокладки, — в общей атмосфере паники, холодный голос Джульетт прозвучал чужеродно. — И отсос. Живее, ну!
Джульетт при помощи одного из интернов стала очищать брюшную полость. Когда струившаяся кровь уже не мешала работать, Джульетт отодвинула в сторону петли кишок, прощупывая края раны. Затем женщина перевела взгляд на два верхних продольных разреза. Увиденное повергло её в ярость.
Улыбка. Та самая улыбка, которой клеймил своих жертв Кэссиди. Тот же отвратительный смайл, который изуродовал дочь Джульетт, Оливию. Та же метка, которую оставил убийца на теле Мэри Маргарет. Теперь помечена и Ариэль.
Подняв голову, Джульетт встретилась взглядом с доктором Смиттом.
— Это дело рук Нила Кэссиди? — лицо под его хирургической маской сморщилось словно от едва сдерживаемых рыданий. — Но он же мёртв!
— Разберёмся с этим позже. После того, как спасём эту бедняжку.
Эмма
Сторибрук, штат Мэн
бар «Весёлый Роджер»
24 июля 2015. 21:25
Эмма наблюдала за расставляющей на сцене свою аппаратуру группой и недоумевала, с какой целью вообще затевается весь этот фарс. Мэри Маргарет уже глубоко плевать, устроят в её честь концерт или нет. Пара любимых песен точно не воскресит её из мёртвых.
— Это куда лучше, чем безвкусно напиваться с горя, — словно прочтя её мысли, проговорил материализовавшийся рядом Киллиан.
— Почему ты не на сцене? — поинтересовалась Эмма, не отрывая взгляда от Чейза, который как раз доставал из футляра скрипку. — Помнится, ты неплохо играл на гитаре.
— О, душа моя, сейчас список моих талантов несколько ограничен, — засмеялся Джонс, повертев обтянутым чёрной перчаткой протезом перед лицом Эммы.
— И больше не поёшь? — Свон наконец нашла в себе силы посмотреть в глаза собеседнику.
— Больше не выступаю на публике, — многозначительно хмыкнул в ответ мужчина,по своей дурацкой привычке вновь склонив голову набок. Эмма с трудом заставила себя не отвести взгляд.
— Кстати, об этом… Я хотела бы извиниться.
— Мы были детьми, — тон Киллиана стал серьёзнее. Перед на какое-то мгновение ней воскрес тот Джонс, каким она его помнила. — Глупо ворошить прошлое. Тем более сегодня.
— Брось. Мне было пятнадцать, — Эмма не собиралась сдаваться. Не в этот раз. — Я прекрасно понимала, что делаю. И я осознанно совершила ошибку. За это и прошу прощения.
— Что ж. Я не держу зла. И прощаю. Ведь ты собралась очистить совесть перед тем, как начать новую главу своей жизни, — Киллиан кивнул на сверкающее на пальце Эммы кольцо. — Я понимаю.
Девушка вспыхнула. Уолш. Она совсем забыла
— Но раз на то пошло, — продолжил Джонс, прищурившись. — То извиняться в первую очередь надо вовсе не передо мной. Да, Свон?
Они оба перевели взгляд на сцену. Чейз воевал со стойкой микрофона, устанавливая удобную высоту.
— И вероятно, одних слов будет мало, — в голос Киллиана снова ворвался яд насмешки. — Мне ты подпортила репутацию, а ему разбила сердце.
— Да что ты вообще знаешь! — возмутилась Эмма, непроизвольно повысив голос.
— Действительно, — безразлично пожал плечами мужчина, будто бы сразу потеряв интерес к разговору. — Что ж, наслаждайтесь выступлением, миледи.
Киллиан склонил голову в издевательском поклоне и вразвалочку направился к барной стойке. Эмма бросила в его отдаляющуюся спину взгляд, полный негодования. Чёртов клоун.
— Добрый вечер, — из динамиков полился приятный мужской голос с едва уловимым австралийским акцентом. Свон вновь сконцентрировала всё своё внимание на сцене. — Меня зовут Роберт, и сегодня я вместе с ребятами исполню для вас несколько песен. В память о Мэри Маргарет.
По залу прошлась волна одобрительного гула. Идея пришлась по вкусу почти каждому. Эмма поморщилась. Ещё бы.
— Многие в курсе, что Мэри была родом из Джорджии, — продолжал тем временем Чейз. Он явно чувствовал себя неуютно под прицелом десятка пар глаз, но речь свою не прерывал. — Девочка из персикового штата [2] переехала сюда, когда ей было всего восемь. И родители почти сразу отдали её на занятия музыкой. И я помню, как на первом же уроке, она потребовала, чтобы её научили играть «The Devil Went Down to Georgia»[3]. А когда поняла, что изучать мы будем вовсе не Чарли Дэниелса, отшвырнула свою скрипку и заявила, что в таком случае она ей не понадобится. Со временем из трудного ребёнка Мэри Маргарет превратилась в сдержанную скромницу, но любовь к этой песне в ней ни на минуту не угасала.
Зазвучали первые раскатистые аккорды, и Чейз виртуозно пустил в ход свою скрипку[4]. Эмма мигом очутилась в уютных объятьях кантри-рока. Она вспомнила, как Мэри Маргарет заставляла слушать её Дэниэлса, и как она сопротивлялась, не находя тогда в этой композиции ничего интересного. И вот теперь она буквально влюбилась в звучавшую песню. Она, как и другие посетители, с головой погрузилась в атмосферу блюграсса [5]. Голос Чейза, вмиг обретший кельтское послевкусие, обволакивал.
Свон была неправа. Музыка на крохотное мгновение воскресила Мэри Маргарет: Эмме вдруг показалось, что подруга рядом.
Песня завершилась так же внезапно, как и началась. Но не успела Эмма ощутить разочарование в полной мере, как зазвучала следующая. Приятная и тягучая «Midnight Train to Georgia».
Свон прикрыла глаза, вслушиваясь в такой родной голос Роберта. Как хорошо, что она не уехала из Сторибрука.
Габби
Сторибрук, штат Мэн
бар «Весёлый Роджер»
24 июля 2015. 21:39
Габби с какой-то отстранённой обречённостью наблюдала за тем, какие взгляды Эмма Свон бросала на поющего на сцене Чейза. Связь между этими двоими не разрушили даже годы расставания. Габриэла подсознательно чувствовала, что эта история ещё не получила своё логическое завершение.