Пикник на острове сокровищ
Шрифт:
Через год семейной жизни Вера-Эдита неожиданно поняла: ей не хочется покидать семью. Вначале-то у нее был план пересидеть некоторое время у Косенко, а потом начать поиски подлого Вити. Но шли месяцы, и Эдита постепенно выталкивала из себя Веру. Нет, она по-прежнему любила Илью и мечтала отомстить погубившему ее мужа подростку, но у Завьяловой, по сути, никогда не имелось настоящей семьи, она давно забыла, что такое любящие родители, не завела детей. С Ильей Веру связывали страсть, любовь к совместным авантюрам, жажда денег и приключений, причем последних хотелось больше, средства у парочки имелись, они лежали в укромном тайнике. Жизнь с Ильей – это был пикник на острове сокровищ, наводнение на пожаре,
– Рвем когти, – и была готова уйти в неизвестность с маленькой сумкой.
Перекати-поле, женщина без прошлого, авантюристка – назовите Веру хоть так, хоть этак и окажетесь правы, но эпитет «домашняя» к ней не подходил совершенно.
Косенко же обитали в ином мире. В квартире была мебель, доставшаяся Нине Петровне еще от предков.
– Надо заново обить стул дедушки! – заботливо восклицала старушка, ввергая Эдиту-Веру в крайнее изумление.
Нина Петровна была готова часами рассказывать семейные истории, например о сахарнице, крышку которой разбил прадедушка, приехав свататься к прабабушке. Фарфоровая безделица, прикрытая блюдечком, до сих пор служила Нине Петровне, а Эдите-Вере было смешно: ну отчего не вышвырнуть старую сахарницу и не приобрести целую? На стенах большой квартиры висели семейные фотографии, давным-давно умершие люди были для Нины Петровны будто живыми, она охотно рассказывала про двоюродную бабушку Софью, обожавшую клубничное варенье, и о племяннице Римме, скончавшейся вскоре после Второй мировой войны. А еще у Нины Петровны имелась толстая кулинарная книга, по воскресеньям, водрузив на нос очки, пожилая дама начинала перелистывать изрядно замусоленные странички, приговаривая:
– Ну и какой пирог нам испечь к ужину? Капустный по рецепту Анечки Трубиной или клюквенный, который пекла бабуля Алены Струтинской?
Первое время Эдита-Вера считала Нину Петровну потерявшей голову старухой, но потом она неожиданно поняла: есть на свете такая вещь, как семейные традиции, многим людям светлей жить, осознавая свою связь с предками. Через полгода нянька удивилась: ей совершенно не хотелось уходить прочь из уютного дома, и она приняла предложение Толи выйти за него замуж.
Анатолий радовался, как мальчик, а Эдита (она все реже вспоминала, что на самом деле ее зовут Верой) вдруг с изумлением обнаружила: муж совсем не противный человек. Конечно, он был иного склада, чем Илья. Спокойный учитель русского языка ни за какие пряники не пустился бы в опасные авантюры, но, видно, в середине жизни Эдите предстояло сделать много открытий. В новом браке она поняла, что иметь корни вовсе не плохо и что в стабильной, размеренной жизни есть свои радости.
Шли годы, подрастала Алена, давным-давно признавшая Эдиту мамой, Толя неожиданно бросил преподавать и начал работать в издательстве. А Эдита тайком съездила к их с Ильей тайнику, выгребла оттуда золото и, принеся его домой, сказала мужу:
– Умерла моя тетка, вот передали от нее посылку, завещала мне свои украшения.
– Тут целое богатство! – всплеснул руками Толя.
Наивный, он всегда верил жене, не усомнился и в этот раз.
В середине девяностых Толя умер, Нина Петровна скончалась намного раньше сына, Алена и Эдита остались одни. Теперь уже Эдита рассказывала знакомым о людях, которых запечатлели фотографии, и перелистывала рассыпающуюся от старости книгу с рецептами. Эдита давным-давно придумала себе легенду о папе-французе и маме, уральской красавице. Иногда, ложась в кровать, дама вспоминала свое прошлое, не выдуманное, а настоящее, пыталась представить лицо Ильи, но черты дорогого человека расплывались, путались и мысли. «Вот, – говорила себе Эдита, – в каком году мы с Илюшей ездили в Сочи? И не припомню. Хотя нет, Нина Петровна в тот момент заболела, мы отправились втроем, с Аленой, без бабушки». Вдруг в мозгу Эдиты что-то щелкало, и она начинала сердиться на себя. Ну нельзя же быть такой дурой! Какие Нина Петровна и Алена! Ведь Эдита хочет вспомнить Илью, а не Толю! Ну почему ей кажется, что старушка и девочка постоянно были с ней?
«Золотой запас» Эдита расходовала экономно: Алена работала, им вполне хватало на жизнь. Затем случилась беда: Эдита упала и сломала шейку бедра, Алена сделала все, чтобы спасти жизнь той, что стала ей матерью. Она купила дорогой искусственный сустав, и Эдиту прооперировали. Первую неделю Алена не отходила от койки матери, но та ее выгнала.
– Не сиди здесь, – сердито сказала Эдита.
– Надоела тебе? – заулыбалась Алена.
– Замучила заботой, – кивала Эдита, – закормила деликатесами, почитать некогда, ступай, доченька, домой, я журнальчики посмотрю, книги полистаю!
– Сейчас, мама, – подхватилась Алена и убежала.
– Какая у вас дочь заботливая, – с горечью сказала соседка, – а я вот одинокая, никто обо мне не печется.
– Да, у меня замечательная девочка, – отозвалась Эдита, – лучше не бывает.
Продолжить разговор не удалось, Алена ворвалась в палату, в руках она держала туго набитый полиэтиленовый пакет.
– Вот, мамулечка, – запыхавшись, выпалила она, – тут твои любимые детективы.
– Ну егоза, – нарочито нахмурилась Эдита, – весь магазин скупила?
– Почти, – призналась Алена, – не скучай, завтра приеду.
– Я умирать не собираюсь, – ухмыльнулась Эдита, – не таскайся в больницу, лучше отдохни. Все! Запрещаю тебе появляться неделю.
Алена поцеловала мать и ускакала, Эдита взяла толстый том.
– Любите криминальные истории? – с неодобрением спросила соседка.
Не желая вступать в беседу, Эдита кивнула, ну не говорить же приставучей особе правду: мне смешно их читать, у авторов скудная фантазия, опиши я свои приключения, вот это вышел бы бестселлер.
И тут из коридора послышался шум, заскрипела дверь.
– Небось ваша дочь возвращается, решила еще что-то принести, – поджала губы соседка.
Но к ним на инвалидном кресле ввезли женщину с перевязанной рукой, за коляской шел встревоженный мужчина. Эдита отложила книгу, а соседка начала возмущаться:
– Здесь двухместная палата.
– Извините, пожалуйста, – сказал незнакомец, – в отделении нет мест, заведующий велел временно сюда третью койку поставить, всего на одну ночь.
– Безобразие, мы задохнемся, – не успокаивалась вздорная баба.
– Егорушка, – тихо попросила новенькая, – нет беды, я полежу в коридоре.
– Глупости, – твердо ответил тот и вышел.
– Набьют как сельдей в бочку, – кипела соседка.
Эдита, решив не принимать участия в скандале, потянулась за книгой, но почитать ей не удалось, в палате появился заведующий.
– Раиса Ивановна, – обратился он к скандалистке, – извините, случился форс-мажор, сами видите, какая погода, на улице гололед, у нас все места заняты, очень прошу, пригрейте Ольгу Андреевну на одну ночь, завтра освободится семнадцатая палата, и мы переведем Дружинину.