Пилот мечты
Шрифт:
Спасибо, огромное спасибо товарищу Булгарину, который из меня всю душу вынул на практике прецизионного пилотажа! Если бы не его спартанско-суворовские методы обучения, нипочем бы мне «Кассиопею» не оседлать! А так — вполне, работаю помаленьку.
Вы думаете, самое сложное (и, если можно так выразиться, веселое) — это установка автоматических добывающих станций? Ха-ха-ха! Если вы такие наивные, значит, не доводилось вам работать на частный концерн в Тремезианском поясе. И слава богу, добавлю от себя.
Самое сложное начинается, когда паром привозит очередную порцию АДСок. Особенно для новичков.
Кто готовит станции? Правильно — техническая служба, совершенно отдельная от полетной секции. Оборудование, как говорилось выше, страшно битое. Иногда к реанимации малопригодное, так что его легче списать, чем чинить. А как ты его спишешь? Это ж целая история!
Выход простой и незатейливый: подсунуть дефективную штуковину пилоту. Если он ее принял, значит — вся ответственность на нем. АДС гробанулась? Ну-ка, кто ее устанавливал? Румянцев (например) — с него и спрос; кто последний, тот и папа. А стоимость станции вычтут с тебя, то есть с меня.
Хорошо, что остаточная балансовая стоимость высокой не бывает. Но тысяч на десять-пятнадцать можно встрять. Несложные вычисления показывают, что десять-пятнадцать месяцев ты будешь работать бесплатно. Или меньше, если твоя разрядность выше четвертой. Все одно — ни хрена приятного. Форменное рабство!
Не хочешь в рабство — разуй глаза и не ленись проверять оборудование в процессе приемки.
Ведь что такое АДС? Это двадцатитонный стальной комбайн с контейнерами для породы, буровым агрегатом, гусеничным шасси, четырьмя реактивными движками и довольно тупеньким парсером. Но какой бы он ни был тупенький, а пообщаться с ним можно. И даже нужно. По крайней мере сохранится протокол, и если коллеги нахимичили с парсером так, что он вам наврал насчет работоспособности систем, вам будет чем прикрыть задницу от сеньора Роблеса. Больше бумажек — чище жопа, такая у нас жизнь.
Я к чему веду?
Со мной этот подлый трюк попытались провернуть ровно на второй вахте.
Вылезли мы из астероидного пояса в точку рандеву, задрыхли, поиграли в преферанс. Прилетел паром, принял нас, а вот уже модули рядками стоят, в них АДС.
Ко мне подошел Данкан Тес и сказал на неподражаемом русском:
— Мистер Румьянцефф, вы есть человек новый. Мой вам советовать, проверяйт модуль 4–7. Его сейчас вам делать загружать в борт, да.
— Спасибо, Данкан.
— Зовите вы меня лучше Дан!
— Спасибо, Дан, — говорю, — зови и ты меня Андреем.
Я подключил свой парсер к модулю, а там, мама дорогая — натуральный металлолом. Хорошо если час проработает, но скорее всего не переживет даже приземления.
Техники в ангаре сказали, что они тут вообще ни при чем, есть приказ — они грузят.
По здравом размышлении разумным показалось связаться с диспетчерской, что я и сделал. В диспетчерской соединили с Роблесом.
— В чем дело, Румянцев?
— Сеньор Роблес, считаю своим долгом доложить, что АДС в модуле 4–7 я принять на борт не могу ввиду его аварийного состояния.
— Румянцев, вы пилот, или поп?
— Извините?
— Я херенте супериор огромной корпорации! Вы думаете, мне есть дело до вашего кривого оборудования? Разбирайтесь сами, и не вздумайте еще раз обратиться ко мне с подобной ерундой!
И отключился.
Блацкович объяснил, что все просто: пишешь докладную записку, тебе выгружают аварийный модуль, а если сменного модуля нету, то дневная норма автоматически снижается на одну АДС, всего делов.
— Кстати, Андрей, такие выкрутасы оставлять без внимания нельзя. Ни в коем случае! Я бы на твоем месте начистил рожу дежурному технику. Это его работа. Докладная записка, раз. Прилетаешь домой, находишь этого козла и бьешь ему в бубен, два. И Данкану не забудь проставиться, три.
— Это само собой. Только Дан не пьет.
— Пирожков купи — он, хоть и тощий, а пожрать любит. Насчет полировки хлебала я серьезно. В следующий раз подумают, прежде чем подставы лепить. А то давай вместе сходим? Я техников с такими замашками страшно не люблю!
Совет показался разумным. В самом деле, докладная записка — это хорошо, но педагогический эффект от показательного мордобоя совсем иной. Для народных масс, так сказать.
За претворение в жизнь плана мести я взялся со всей серьезностью.
На борту родной «Кассиопеи» я выяснил, что дежурным смены является некто Дэнис Хорн, и прямо по прилету отправился в блок 2 на техническую палубу. Абрам увязался со мной, невзирая на протесты.
— Ты натурально не понимаешь. А кто прикроет, если что? И возьми с собой что-нибудь тяжелое.
— Так обойдусь, — самонадеянно отмахнулся я.
И мы пошли обходиться так.
На палубе было людно, техники сменялись с вахты, в глазах рябило от всех оттенков серого. В ассортименте имелись: чистые комбезы, грязные комбезы, комбезы пыльные, прожженные, заштопанные, рваные, целые, заляпанные маслом частично и полностью.
Одного такого частично серого взял в оборот Блацкович.
— Братан, не подскажешь, как найти старшего техника Хорна?
— Зачем он тебе?
— У моего друга для него пацанский подгон.
— Ну если подгон… да вон, за переборкой выгородка — это офис дежурного смены, он там.
— Спасибо, братан, бывай, — и, обращаясь ко мне:
— Заходишь, и сразу в будку. Бей сильно, но не покалечь.
В офисе обнаружились аж трое техников. В этой связи появились три насущных вопроса: первый — кто из них Хорн, второй — как его не покалечить, и третий — как бы нас не покалечили.
Третий вопрос был весьма актуален, так как пара молодцев отличалась богатырскими размерами.
Первый вопрос решил Блацкович.
— Ты Хорн?
— Ну я, а кто спрашивает? — вот так все оказалось просто.
— Вот он спрашивает, — и большим пальцем через плечо в мою сторону.
Моя сторона в тот момент лихорадочно вспоминала многочисленные драки во время оно, выбирая из широкого разнообразия максимально болезненный, но безопасный вариант рукоприкладства.
— Ты чего за хрен? — поинтересовался старший техник.