Пилот на войне

Зорич Александр

Ахилл-Мария поднял из наспинного гнезда собственную «Стрекозу», и она направилась в дверь.

Секунда.

Вспышки выстрелов — и связь пропала.

Красиво.

Две бетонные баррикады по бокам, между колоннами окно раздачи, где зафиксирована сигнатура плазмомета. Стоит чуть сбоку от линии дверей, так что гранатомет на прямую наводку не вывести. Плохо.

По паре пулеметов за баррикадами, до двух взводов пехоты… И ведь кто-то наверняка прячется в подсобках. А это что? Всережимная

винтовочка. Четыре штуки. Очень плохо — нечего даже думать, чтобы соваться в дверь напролом — положат всех.

Да, придется рубить стены!

Взрыв шнуровых зарядов.

Рассчитали хитро: по углам квадратов из взрывчатой липучки — кумулятивные тубусы, вышибающие кусок стены внутрь вместе с облаком пыли и порядочным снопом бетонной крошки.

По капитальной толще с той стороны захлестали плети очередей. Голубое сияние прорвалось сквозь пыль, полыхнул огонь. Оператор плазмомета взял слишком высоко и в свежепробитые бойницы не попал.

В полученные почти ровные квадраты легли трубы гранатометчиков. По координатам, полученным от «Стрекозы», рванулись ракеты.

Гулкий взрыв!

Из дверного проема, из дыр в стене вырываются клубы пыли.

Разорвав пополам непроглядную пылевую завесу, выпал, раскинув руки, солдат. В шлеме сквозная пробоина. Поймал, бедолага, оперенную вольфрамовую иглу из всережимной винтовки.

Не повезло. Стреляли-то вслепую…

Вокруг шлема растеклась красная дымящаяся лужа, кровь всё лилась, огибая валяющийся гранатомет, такой же неподвижный и молчаливый, как и его хозяин.

— БПЛА внутрь! — Скомандовал умница Дитрих.

Все верно, нельзя соваться, если станковое чудовище не подавлено.

«Стрекоза» принесла картинку.

«Вот теперь и в самом деле красиво!» — Констатировал мысленно комроты.

Раздаточное окно, где раньше получали подносы с кебабами, теперь превратилось в пятиметровый пролом. Наружу вытекал бурый дым, внутри бушевал пожар. Надо полагать, что от прямого попадания взорвался генератор плазмы

Теперь дело техники и подавляющего численного превосходства.

В столовую полетели дымовые шашки, а после еще две «Стрекозы», которые улавливали тепловые сигнатуры и передавали целеуказание стрелкам.

В импровизированные бойницы снова нацелились гранатометчики, разметывая баррикаду. Против двери легли два снайпера со всережимными винтовками G-3. БПЛА выдает координаты чужого выхлопа — и туда сразу же летит пуля.

Быстро и неотвратимо.

Когда до бойцов с той стороны доходит, что высовываться из укрытий и стрелять прицельно нельзя, они начинают лупить в белый свет как в копеечку. То есть: спрятавшись за колоннами, остатками баррикад и прочим, выставляя наружу лишь стволы.

Толку от такой пальбы!

И тогда в дверь бегут автоматчики.

Бросок, злые очереди в упор, полминуты и доклад:

— Капитан, отобрали столовую!

Ахилл-Мария невольно рассмеялся.

«Вот ты опять всего лишь капитан! А так недавно был полковником!»

Из-за стен донеслась частая пальба. Очереди, взрывы слились в монолитный, непроницаемый рев. И все стихло.

Шаги.

— Эй, там! — Голос на УКВ-канале. — Не вздумайте бахнуть! Свои!

— Капитан, там первая рота!

— Вижу, что первая.

Ахилл-Мария вышел к двери, которая без устали исторгала черный дым. Клубы вдруг колыхнулись, закачались, пошли вихрями. В зал, тяжко ступая, вывалилась фигура в скафандре максимально возможного размера. Бронесегменты закопчены, испятнаны пулями и осколками.

Звезд на нагрудном погоне не разобрать, но кто еще может одеваться в такой огромный «Евроштурм»?

Так и есть.

Лопатообразная ладонь подняла забрало. На Ахилла смотрел Салман дель Пино. Потный, оскаленный, еще не отошедший от драки.

— Хорош! — Сказал он, ухмыляясь. — В тылах отсиживался?

Отвечать на подколки старого знакомого де Вильямайора не счел нужным.

— Помещения от лестницы и досюда под контролем, третий этаж…

Впрочем, Пино доклад не выслушал. Перебил.

— Что третий! Уже и четвертый взяли, пока ты тут возился! И космодром наш! Сейчас сюда флуггеры подтянутся! Давай, выставляй охранение! Ты свою броню разместить сумеешь, или помочь?

— Сумею.

— Ладно, это я так… радуюсь. — Салман понизил громкость. — Раненых много?

— Восемь тяжелых, пятеро легких. Убитыми десять.

— Земля пухом. Раненых гони к медбэтээру. Там уж док Фарагут колдует.

— Как обычно, без наркоза? — В свою очередь съязвил капитан.

— Да кто ж ему позволит, маньяку старому! — Пино расхохотался.

Вокруг суетились бойцы, занимая позиции у окон. Кто-то волок цинки с зарядами, кто-то устанавливал ракетные ПУ на треногах, кто-то тушил пожар в подсобке. От стены к стене носились короткие военные диалоги.

— Кишки прибери!

— Сам прибери!

— Отставить! Холодных клонов свалите пока в подсобку.

— Ты чего палить начал?

— А чего?

— Так он же руки поднял!

— Во как… я-то — голова! Показалось, он мне перчатки показывает, вроде как: смотри, у меня руки чистые!

— Мамой клянусь, в миллиметре прошла! И не разорвалась, смотри, в стене торчит. А то бы мозги наружу.

— Мозги… у сержанта зато мозги.

— Что… его ж к доктору унесли, сам видел.

— А! Видел! Доктор его тоже видел. Сразу руками замахал, уносите, говорит. Холодный.