Пилот особого назначения
Шрифт:
Папа Лева еще и комвзвода, за всех своих циклопов в ответе. Чуем: быть беде, с таким командиром удачи не будет! Молчим, конечно, но идея такая вертится.
Почему Степашин папа? Так старый он для осназа, сам посуди: тридцать пять лет, а все лейтенант! Они же с Плаховым одногодки, ему бы майором быть… Андрюха, чем перебивать, дай лучше сигаретку!
Короче говоря, долетели до Альциона, нашли Беренику. Вы на орбите сторожите, а нам на выход, ну и пошли.
Береника — та еще планета. Да и место сброса — натуральный ад. Как на старой картине: кругом сера, лавовые озера, гейзеры, разломы с дымком, небо низкое красно-оранжевого колера. А на горизонте вулкан курит. Только чертей со сковородами нету.
Рельеф — трындец! С БТРами даже соваться нечего — не проедут. Пилим на своих двоих. Скафандры вглухую, сопим в кислородные баллоны, снаряжения на каждом как на верблюде, потому как непонятно: чего ждать?
И Лева с похоронной рожей… возглавляет. И вопрос еще что хуже: командир в таком состоянии, или совершенно неразведанный маршрут? Хотя о чем это я?! Мы же и есть разведка!
Но страшно! Небо давит, серная дымка, ни пса не видно. Средства обнаружения работают в штатном режиме, но психика у людей требует всё видеть глазами. Электронике не доверяет. А много рассмотришь в чертовом тумане?!
Товарищ Иванов на инструктаже взбодрил… Показывает картинки и пару видео: вот, говорит, вражеские флуггеры. А вот это — звездолеты. О наземной компоненте сил противника ничего не известно, есть ли пехота, ручное оружие, минные поля… короче, ничего.
Искать, говорит, я вас попрошу, вслепую. Уверен, СР-сканирование с орбиты выявит концентрацию какого-то эсмеральдита, на основе которого у чужих сделаны то ли основные конструкции, то ли двигатели летательных аппаратов. Наш сокол Румянцев сумел добыть обломок такого флуггера, так что СР-сканеры точно откалибровали по опорным данным вещества, засечку координат выдадим, не сомневайтесь! Кто б сомневался…
Предмет поиска определять вам, то есть нам. Задача: выйти по координатам, определиться по ситуации, важна любая информация — вперед, за работу.
Слушай, так это ж ты Румянцев! Что-то я туплю после всей этой свистопляски! Ты что, правда кусок флуггера добыл? А то машины-то у них — это звиздец просто! Впечатляют! Не поделишься подробностями? А чего не поделишься, жалко, что ли? Подписка? Ах ты черт… ладно, с пониманием.
Топаем, значит. Потеем.
„Валдай“ — хорошая броня, но тяжелая, а электромышцы слабоваты.
Лева командует:
— Применение ракетных ранцев запрещаю! Пока не выясним возможности противника по засечке целей, уровень их агрессивности и средства наземного нападения.
Это верно, но до чего же муторно! Потому что по координатам-то мы вышли, ага, но это квадрат в десять километров! Десять квадратов и нас — сорок рыл. Ты бы видел те скалы, распадки, ущелья, что мы на пузе проутюжили!
Разбились на звенья, встали в поисковую спираль и давай витки наматывать.
Час, два, три. Сменили баллоны. Еще час. И тут третье отделение докладывает:
— Здесь Самохин, — это их комод, чтоб ты понимал, — у нас контакт, вроде.
Так и сказал: вроде. Прямо по боевой трансляции. Я все ждал, когда Лева его выматерит, что доклад не по форме. Он вообще на боевом делается резкий, а уж за „вроде“ можно так схлопотать! Но Степашин не своим голосом отвечает:
— Миша, никуда не лезьте, ждите нас. Всем выдвигаться по координатам третьего.
Миша! Хорошо хоть не Мишутка! Ну, думаю, совсем командир плохой.
За полчаса все собрались. Самохин выискал отличный распадок: с гребня долина видна от сих до сих, а нашего НП не заметишь, пока по головам не пройдешься. Так вот, перед гребнем — долина, за ней — здоровенная скала, в скале — пещера. Именно „вроде как“ — дымка проклятая мешает.
Начали сканировать местность. Да, контакт имеется, но вот с чем? Лева потребовал уточненного наблюдения с орбиты, кто-то из ваших прошел сверху и нате вам, товарищи осназ:
— Наличие искусственных объектов у входа в пещеру подтверждаю. Пять скоплений металла примерно два на три метра каждое. Принимайте точные координаты…
Приняли.
— Ну что, парни, вперед не полезем, — говорит Лева. — Выпускайте „стрекозу“.
„Стрекоза“ — это, если по науке, НБПЛАП-3М — Носимый Беспилотный Летательный Аппарат Пехотный, модель третья, мля! Хрен выговоришь! Полезная полуметровая штука с комбинированным реактивно-вертолетным движителем. Две на взвод полагается. Есть еще индивидуальные „мухи“, но они миниатюрные, а значит дерьмовые. В тех условиях уж точно.
Ну, блин, пошло насекомое! Слава Богу, оператор догадался вывести ее не в лоб, а сильно с фланга! Только машинка подлетела поближе, только пошла нормальная картина, ожили те объекты! Да как ожили!
Какие-то плазменные пушки. В три секунды сожгли „стрекозу“ и еще с полминуты палили в направлении ее подлета по секторам. Для профилактики, не иначе. Там базальт кипел! Как бульон!
Наши станковые плазмометы против тех пушек — рогатка, отвечаю. Пушки-то вроде и небольшие, а пашут не слабее танковых! Во как!
Степашин посовещался с командирами отделений, покумекал и говорит:
— Диагноз ясен: автономные боевые системы. Охрана периметра, вернее всего, стационарная. Ходить, летать и искать, то есть, не будет.
— Ага, — подхватил Жаргалов, умный мужик, хоть и не скажешь, — зато, готов спорить, эти штуки уже настучали кому следует о нарушении охраняемой зоны!
— Верно, — отвечает Лева. — Надо торопиться. Потому что мы не знаем ни кому настучали, ни откуда и сколько эти „они“ будут сюда лететь.
С пушками проблем не возникло. Автономные значит — тупые. Мы их схроны разъяснили до миллиметра во время ведения огня. Рассредоточились, развернули переносной ракетный комплекс „Шелест“ и расшибли пушки к звездной матери! Ничего, мы тоже не грязным ногтем деланые! Супротив ракет их броня жидковата — разнесло в куски!
Ага, верно подметил! Если б поперлись дуром в лощинку — половина ребят там бы и сгорела. Ну это Степашин, интуиция у него работает в любом состоянии души и тела.
— По звеньям, входим в пещеру! — Командует Лева. — Первое отделение, за ним — второе, третье прикрывает тыл.