Пилот особого назначения
Шрифт:
— Паша, — сказал он, — если это война, то пить воду из гражданской сети водоснабжения не рекомендовано. Если были диверсии, где гарантия, что коллекторы не отравлены?
— Да ну тебя к черту, — устало отозвался полковник Клейн.
В этот миг здание комендатуры дрогнуло, подалось к центру, только что украсившемуся исполинской черной дырой… а через пикосекунды по коридорам, вентиляционным шахтам, технологическим отводам неслась гиперзвуковая волна плазмы, испепеляя сталь и камень.
Причиной катаклизма стал комендор башни номер два линкора «Дарий», выбравший из списка обязательных целей пункт «Генеральная комендатура». Указующий перст воплотился в могуществе термобарического снаряда калибром 545 миллиметров. Он разнес здание буквально в пыль.
Генерал-майор и его зам сгорели, не успев понять, что горят. Полковник Клейн так и не узнал, что принял критическую дозу сильнейшего яда. А знал бы — поклонился в ноги клонскому пушкарю, который избавил его от очень неприятной смерти.
Личный жетон генерал-майора перестал давать уникальный сигнал в военную сеть. Метка погасла в таблице опознавания на парсере крепости «Леонид Буркатов» — спутники еще работали, обеспечивая полное планетарное покрытие. Пока еще работали.
Через короткие четверть часа стало не до таких мелочей, но в ту минуту командир крепости понял, что превратился в старшего начальника над всей махаонской обороной.
Капитан первого ранга Востросаблин возглавлял стратегический объект первостепенной важности — он обеспечивал прикрытие орбиты. Крепость, два фрегата и сорок восемь истребителей — это все, что стояло между эскадрой вторжения и планетой. Нашей, черт возьми, планетой!
По этой простой причине, когда с борта линкора «Дарий» поступило предложение о сдаче, так как сопротивление бесполезно, каперанг Востросаблин выгнал связиста из-за пульта, открыл забрало шлема, схватил микрофон и ответил такой матерной тирадой, что покраснели все: от боцмана до переборок.
Хотя всего-то нужно было переключить канал связи на свой шлем, без всех этих эффектных жестов.
Да что там говорить! Сдаться тоже было нужно!
Единственное разумное решение. Превосходство клонов было не просто подавляющим — черт бы с ним с числом! Воспользовавшись полной неожиданностью, эскадра Великой Конкордии уверенно завладела самым главным: стратегической инициативой, и теперь развивала ее, каждую минуту вырубая сектора обороны и разрушая связь.
Что-то такое и озвучил начальник Особого Отдела крепости кап-два Корнилов. Мол, людей пожалей! О победе и речи нет, так ведь даже не задержим паразитов! Четверть часа максимум, потом — кранты! Всем кранты!
Особист проявил слабость на закрытом командирском канале — никто не слышал.
Поэтому Востросаблин ответил так же тактично, без ненормативщины:
— Если испугался, мой тебе совет: застрелись. Только глупость это. Клоны, м-м-мать их, все сделают сами. Зачем тратить казенный боеприпас?
— Да я так, в виде предложения.
— Ну и хорошо, тогда будем воевать.
(Примечание. После уничтожения крепости сохранился бортовой самописец, так что разговор приведен дословно.)
Потом была лютая ракетная дуэль, а потом вступил в дело главный калибр. А еще из ангаров стартовали двенадцать «Горынычей» Махаонского крепостного полка.
«Леонид Буркатов» долго жил в огне, сильно посрамив прогноз особиста. Целый час орудия крепости посылали снаряды за орбитальный горизонт, а ракеты не позволяли линкору «Дарий» и мониторам выйти на дистанцию ближнего боя.
Многоцелевой ракетный комплекс «Титанир» в утяжеленном крепостном исполнении — это такая штука, что подставляться лишний раз не захочется никому. В результате крепость разбирали на запчасти флуггеры с борта «Атур-Фарнбага» — а это дело небыстрое, учитывая плотный огонь ПКО.
Наконец адмирал Дэвед потерял терпение и отдал приказ:
— Линкору и мониторам: выйти на дистанцию прямого выстрела!
Из-за планетного диска выползли три артиллерийских динозавра — один большой и два помельче.
И вот тогда заговорила доселе молчавшая ПКО с поверхности Махаона.
Абсолютно все мобильные батареи ушли в леса с мест дислокации в ходе неожиданных внеплановых учений. Их постоянное расположение было распахано и перерыто, да только впустую старались клонские комендоры.
А вот наземное ПКО постаралось!
Ракеты «Зенит-М» дали попадание в группу маршевых «Дария», вынудили один монитор замолчать и сшибли с орбиты фрегат.
На мостике конкордианского линкора состоялся диалог, претендующий на место в учебниках истории.
— Господин контр-адмирал! — подал голос связист. — Есть X-связь со штабом! Адмирал Шахрави вызывает!
Ардашир Дэвед перевел вызов на личную консоль и собрался поприветствовать начальство как полагается, но адмирал был не склонен к уставным нежностям.
Сразу, без приветствий, как только установился визуальный контакт:
— Ашвант Дэвед! Что происходит?! Уже почти два часа с момента выхода эскадры из X-матрицы! Вы не только не начали высадку, вы все еще не завладели орбитой! Доложить потери!
— При материализации погибли фрегат и десантный корабль. Огнем ПКО противника уничтожен еще один фрегат. Повреждены линкор «Дарий» и один монитор. Потери флуггеров: четыре торпедоносца «Фраваши», семь штурмовиков «Кара», три тяжелых истребителя «Варэгна» и одиннадцать «Абзу». Поврежденных…
— Достаточно! — прервал Шахрави. — Советую вспомнить, что сделал турецкий султан Мехмед со своим пашой, который потерял слишком много янычар при штурме Мангупа! Вы осознаете, что линкор и авианосец «Атур-Фарнбаг» нужны на главном стратегическом направлении?! В целости?! Долго вы намерены сидеть на орбите занюханного дэвами Махаона?! Через трое суток, слышите, трое суток, я хочу услышать доклад о полном захвате планеты! Отбой! Господин без пяти минут бывший контр-адмирал!
«Мангуп? Что такое Мангуп? — подумал Ардашир. — Но командующий расстроен — это точно».