Пилот особого назначения
Шрифт:
— Лыжи? Смазывать? — не понял эрмандадовец. — Но зачем?
— А-а-а! — махнул рукой полковник и зашагал куда-то.
— Это значит: «очень быстро убегать», — сзади обнаружился Лихтер.
— Понятно.
— А ты ничего, разведка! — Он хлопнул Ахилла по плечу и армированный халкопон перчатки скрежетнул по поликерамидовому покрытию «Конкистадора». — Сперва, уж не обижайся, я думал, что ты так — говно! Усишки, как в музее, имечко — «де, де ла», скафандры понтовые — муха не сидела… А ты, оказывается, молодцом!
— Ну спасибо. — Ахилл Мария не знал, то ли обижаться на «говно», то ли радоваться комплименту, каким бы странным он ни был.
— Да не за что. Говорю как есть.
— Вы мне лучше вот что скажите: как получилось, что вся ваша техника уцелела? Просто интересно. Ведь клоны должны были отбомбиться еще с орбиты. Простите, я не верю, что им не были известны места дислокации ваших частей. Это же совершенно непосильная задача — их скрыть, как специалист по контрразведке говорю.
Лихтер постучал пальцем по шлему.
— Во! Соображаешь! Если ты мне сейчас скажешь «Палыч, так не бывает», — не обижусь, потому что так не бывает! Прикинь, в аккурат перед войной к Лёне, ну, к Меликову, явился какой-то мужик. Кстати, из ваших мужик. Из испанских. Как-то он представился… Эстебан? Или Соломон? Во! Салман Эстебан! И говорит: так и так, я не я буду — скоро на нас нападут! Уводите технику и людей в леса! Кто нападет? Клоны! Мол, гулял, приглядывался, да и вообще, информацию анализировал — будет война! Лёня, конечно, посмеялся. Но мужик упертый. Говорит, я не щегол, я майор осназа в отставке. Спорим, говорит, на два ящика коньяку, что война начнется между Новым годом и Рождеством, а если точнее — десятым января? Уводи, говорит, людей на большие учения, имеешь право, а тебе только спасибо скажут. Если нет войны — все кучеряво, я тебе проставляюсь и от начальства благодарность за повышение боеготовности. Если есть — людей спасешь, иначе с орбиты всех накроют! Ну и тогда с тебя причитается.
— И что? — Ахилл Мария в самом деле не поверил, так как для профессионала вся история пахла чем-то сюрреалистическим.
— И то, что Лёня теперь тому мужику торчит… ну, в смысле, должен, — поправился Лихтер, делая скидку на иностранца. — Да и мы все. Мы-то над всей этой бодягой тоже долго ржали. Но Лёне-то интересно! Подбил всех: Махаонский крепостной полк ПКО, нас, пехоту, ракетные части… короче, всех. Три дня носился и всех убедил. Все в режим усиленного несения службы! На маскированные позиции! В лес! Учения! По всей планете! Новый год в полях встречали… И Рождество… А тут клоны! А мы — в полной боевой!
— Вот так история! — воскликнул эрмандадовец, а сам подумал, что все его усилия в данном секторе пространства пошли прахом из-за какого-то там отставного майора. — А где… герой?
— Черт его знает. Мобилизовался, конечно. Тут варианта два: или в ополчение, их сейчас в Кирте комплектуют, или к штурмовикам… У нас в городе батальон штурмовой пехоты с Урсулы. Не успели вывезти.
Ахилл Мария собирался еще что-то сказать, но его прервал вызов по командирскому каналу:
— Всем! Всем! Говорит штаб ПКО! К вам флуггеры! Через пятнадцать минут выйдут на рубеж атаки! Срочно валите оттуда!
И тут же злой голос полковника Меликова:
— Общая тревога! Строимся и уходим! Маршрут десять! Двигаемся на юг, к Кирте!
Лихтер невнятно выругался и убежал. На его место сразу же села мелкая лесная птица. Она поглядела на Ахилла Марию, наклонила голову с серым хохолком и закурлыкала.
— Улетай, глупая, — сказал тот по-испански. — Сейчас здесь будет ад!
Пичуга, наверное, не понимала языка Сервантеса или в самом деле была глупой. Она перелетела на закопченный посадочный башмак и снова исполнила свои песенки. Воздух вонял горелым силумитом, жженой сталью, отработанным топливом и еще чем-то, враждебным всему живому, по сравнению с чем запах лесного пожара казался милым и почти домашним.
Через десять минут Ахилл Мария уже несся по грунтовой лесной дороге, вцепившись в инструментальный ящик на крупе танка. Дивизия отступала или, как сказали бы во времена Сервантеса, вдалась в поспешную ретираду.
А еще через минуту половина горизонта полыхнула огненной сферой, аж земля ушла из-под гусениц — это взорвался танкодесантный корабль «Элан-Б». Ахилл Мария зажмурил глаза и крепче вцепился в ящик. Как настоящий эгоист, он даже не подумал о судьбе невинной лесной твари, которая только что могла испариться в потоках огня.
Было о чем переживать. Ой было!
Потому что еще через пять минут появились флуггеры.
Их приход возвестило противное «щр-р-р-р-р-р», с которым причесал лес клонский беспилотный зонд.
В тот раз их не обнаружили.
Штурмовики «Кара», звено за звеном, прошли параллельными курсами и скрылись из виду. Умные пилоты засекли взрыв танковоза и не стали стрелять по квадратам, сообразив, что русских там уже нет. Ну а умные зенитчики не стали их тревожить, хотя могли положить в упор пол-эскадрильи.
Зато потом был скоротечный бой с засадой егерей «Атурана». Засаду прошли легко, потеряв всего один танк и один бэтээр со всем экипажем и всем десантом. Но вот егеря уже навели штурмовиков как полагается.
Налет длился полчаса.
Абсолютная жуть. Флуггеры укладывали ракеты и планирующие бомбы из-за горизонта. Невидимая и неотвратимая смерть раз за разом заходила на позиции. Надрывались пусковые зенитно-ракетных комплексов, текли стволы твердотельных пушек, горели конденсаторы лазеров, которые силились не допустить крылатых монстров до тела части.
Комплектный, кадровый смешанный дивизион ПКО — это сила, до поры им это удавалось. Но один за другим взрывались и опрокидывались лазерно-пушечные «Клевцы». Исчерпав боезапас, спешили на перезарядку к тэзээмке и в этот миг получали из поднебесья свой кинетический поражающий элемент боевые машины зенитно-ракетного комплекса «Вспышка-С».
Огонь неумолимо слабел. И быть бы дивизии битой… Но вдруг над кронами деревьев, на образцовом бреющем полете прошли черные тени — это были «Хагены» и «Горынычи» из крепостного полка, встреченные громовым «ура!».