Пин-код для Золушки

Корецкий Данил Аркадьевич

— Приношу свои извинения, уважаемый вождь великого племени Бахра! — Он встал, приложил сомкнутые ладони к груди и поклонился. — Я очень устал в путешествии и допустил невежливость. Прошу меня простить за такое поведение.

— Простите нашего друга, — присоединился к нему Роберт, повторив жест смирения Юнуса. Арнольд и Мак тоже приняли покаянные позы. — У нас и в мыслях не было добывать нефть против вашей воли!

Выражение лица Махира смягчилось.

— Извинения принимаются. Предлагаю отложить все дела и посмотреть торжества в честь свадебного обряда!

Старейшины покивали головами, и Хафиз отпустил пистолет. Кажется, обошлось!

Все вышли на улицу и отправились на окраину селения. Здесь все было готово к развлечениям,

ждали только гостей. И началось то, что всегда бывает на свадьбах, и не только у бедуинов: и танцы, и состязания в силе и ловкости, и даже скачки на верблюдах. В заключение продемонстрировали редкие номера: молодые бедуины по очереди подпрыгивали и стреляли из старинных ружей себе под ноги. Гремел гром, из ствола вылетали клубы огня, густой дым обволакивал прыгуна до пояса, оставляя в неведении — отстрелил он себе ноги или нет? Но когда дым рассеивался, то оказывалось, что все в порядке — ноги у смельчака целы и он перезаряжал карамультук, чтобы прыгнуть в очередной раз. Некоторые держали сразу два ружья и, взлетая в воздух, палили из них одновременно. Хафиз решил, что оружие не заряжали пулями: слишком велик риск покалечиться. Так и оказалось: шейх спросил у Махира, и тот подтвердил, что в старину действительно стреляли по-настоящему, но уже давно обходятся холостыми зарядами. Впрочем, зрелище было эффектным и захватывало до глубины души. Оно пришлось кстати, так как отвлекло всех от размышлений о деле, сгладило неприятный осадок от недоразумения в шатре, и гости начали довольно улыбаться.

Галиб на половине представления не присутствовал, потом появился и незаметно кивнул Хафизу, тот понимающе прикрыл на миг глаза и взглядом отыскал в толпе зрителей Юнуса. Надо сказать, что все время нахождения в стойбище он не спускал глаз с этого проходимца. Тот вел себя, как и следовало ожидать, развязно и, в общем-то, мало думал о том, какое впечатление производит на окружающих. Хотя с местными обходился осторожно, опасаясь нарваться на конфликт. Вот и сейчас у него было недовольное выражение лица: чтобы расслабиться, он попросил у шейха виски, но тот покачал головой: мы не в воздухе, а на земле Королевства за пьянство могут назначить сто ударов розгами. А это не всякий выдержит!

— А какие-нибудь таблетки «для полета»? — не унимался он.

— На земле Королевства за них отрубают руку. А могут и голову, — пояснил шейх. — От размера зависит!

— Тогда давай возвращаться обратно, — нахмурился Юнус. — Я вообще жалею, что ввязался в эту историю.

— Я тоже кое о чем жалею, — кивнул шейх. — Но нельзя оскорблять хозяев неожиданным отъездом. Специально для нас готовится сложное блюдо, мы должны его отведать! И переночевать в отведенных нам покоях. Только тогда это будет полноправное гостевание!

Юнус обратился за поддержкой к товарищам, но Мак и Арнольд только пожали плечами, а Роберт объяснил примерно то же, что и шейх, да и аргументация была похожей.

— Я уже сыт этим гостеприимством по горло! — возмущался Юнус. — И я не собираюсь здесь ночевать! Я всегда добиваюсь своего и теперь добьюсь! Я заставлю Ахмеда улететь!

— Это вряд ли! — усмехнулся Роберт.

— Хочешь пари? На десять тысяч гринов!

— Давай, — безразлично сказал Роберт. — Парни, вы все слышали?

— Ага, — лаконично подтвердил Мак.

А Арнольд просто молча кивнул.

Стало смеркаться. На небе появились крупные яркие звезды, настолько яркие, что позволяли рассмотреть упавшую на песок монету. Если бы, конечно, у кого-то из американцев была монета и он уронил ее на песок. И то и другое, впрочем, было маловероятно.

Наконец, гостей пригласили к столу. Стол представлял собой положенное на песок длинное белое полотно, с двух сторон от которого лежали ковры или такая же простая материя. На коврах сидели вождь, старейшины и гости. Все остальные довольствовались обычными покрывалами. Невдалеке горел костер, к небесным звездам летели

искры, хотя до неба не долетали и гасли, превращаясь в ничто. Для насаженной на огромный вертел туши это было не очень хорошо. В принципе, надо жарить верблюда над углями. Во всяком случае, так думал Хафиз. Именно так жарили когда-то быков люди из племени донго, о чем сейчас не то что говорить, но и вспоминать не рекомендовалось.

«Хотя, возможно, тут иные технологии, — подумал он. — Бык — одно, верблюд — другое… Возможно, над углями верблюд не зажарится…» Сейчас верблюд находился довольно высоко над костром, так, что пламя его не доставало. К тому же вертел крутили четыре человека: два с одной стороны и два с другой. Еще двое, став на ступени лестницы, поливали тушу пальмовым маслом. Примерно через полчаса главный повар, проделав ряд пробных манипуляций над тушей, взмахнул рукой.

Костер затушили, а тушу оттащили в сторону и уложили на пальмовые листья, которые в несколько слоев устилали песок. Несколько человек принялись за разделку. Надо сказать, получалось это у них довольно ловко. Они действовали длинными кривыми и, очевидно, очень острыми кинжалами, поэтому довольно быстро отделили конечности, голову, а потом аккуратно принялись извлекать внутреннюю фаршировку. Через некоторое время все племя жадно ело получившееся блюдо. Как и думал Хафиз — блюдо не отличалось тонким вкусом, ощутимо отдавало верблюжьим нутром и предназначалось для утоления голода. Но именно это сейчас и требовалось.

Надо сказать, что данный пир ничем не отличался от других торжественных событий, связанных с подачей целиком зажаренного верблюда — похорон, дней рождения, избрания нового вождя. Потому что ничего того, что бы могло напоминать о причине сегодняшнего торжества, не происходило. Невеста вообще на людях не появлялась, а сидела в своем шатре, как и подобает скромной девушке, а жених находился среди мужчин, но никак не проявлял того, что он является виновником торжества. Кстати, ни он сам, да и никто другой, не считали этого молодого парня центром сегодняшнего события, ибо таковым были гости, прибывшие в стойбище. Во-первых, известный всем и уважаемый шейх Ахмед бен Касим. А во-вторых, богатые американцы, о размолвке с которыми племя еще не знало. Хафиз даже подумал, что никакой свадьбы на самом деле не происходит — это просто предлог, придуманный шейхом, чтобы показать американцам свое влияние среди жителей пустыни. Но, как бы то ни было, результат получился совсем другим, и неизвестно, чем закончится эта история…

Юнус не стал есть фаршированного верблюда и ушел из-за стола первым. Он был крайне раздражен отложенной, а может, совсем сорвавшейся сделкой, вдобавок не получил спиртного и никаких замен ему, а потому намеревался снять стресс и привести себя в хорошее расположение духа с помощью сидящей наготове девушки, которую, как приказал Хафиз, Галиб уже отослал восвояси. Но сам Юнус этого не знал, хотя теперь к череде стрессовых проблем добавилась еще одна, причем далеко не главная!

Чтобы не оставлять американца одного, Галиб довел его до шатра и остался сторожить снаружи, хотя Юнус обругал его и потребовал немедленно привести куда-то запропастившуюся наложницу. Сам Юнус обшарил свою сумку, надеясь найти там фляжку с виски, но его ждало разочарование: случается, что какую-то вещь забыл положить в багаж и не нашел, но не бывает, чтобы нашелся предмет, который ты туда не клал!

Выругавшись, он, не снимая кроссовок, с размаху бросился на мягкий диван с множеством больших и малых подушек. От них поднялась пыль, но это было еще не самое плохое: у людей пустыни песчаная пыль повсюду… Но, растревоженная сотрясением, из большой подушки выскользнула карликовая, словно игрушечная, змейка — желтая в красных пятнах. Это и была страшная гейхо, которую боялись даже привычные к пресмыкающимся бедуины…

— Ну, где ты?! — во все горло крикнул Юнус, переворачиваясь на бок. — Веди сюда телку, я сказал!