Пин-код для Золушки
Шрифт:
— Какие виды на жительство? Ты что-то напутал! Меня Юнус прислал! Помнишь Юнуса?
— Какой Юнус? — изобразил удивление Анри.
— Тот самый. Который еще и Юджин. Ты у него кое-что купил в Онфлере.
— Я никогда не был в Онфлере!
— На берегу Ла-Манша, прямо на пляже. Там тебя звали Жермен. А купил ты у него маленькую красную флешку. Стоила она сто тысяч евро. Я вот все думаю, как может один человек проворачивать стотысячные сделки и лепить грубые подделки за несколько тысяч. Ты не боишься, что мои земляки просто-напросто порежут тебя на куски? — «Леопард» поставил руку с пистолетом на стол,
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Жермен.
— Да он сам мне это и рассказал.
— Вот как… А почему он мне ничего про тебя не сообщил?
— Он звонил, но не дозвонился. Ты же не оставил свой номер.
— Верно, телефон я ему не оставил, — задумчиво сказал Жермен. — Да и вряд ли бы это помогло: я их часто меняю…
— Конечно. Но я думаю, что вы с ним скоро увидитесь и обо всем поговорите.
Лицо Жермена исказила злая гримаса.
— Я знаю, что он умер. Ты намекаешь на то, что отправишь меня следом?
— Да что ты, брат! — искренне удивился Окпара. — Откуда ты вообще взял, что он умер? В газетах об этом не писали…
— У нас свои газеты, — буркнул Жермен. — Короче, что ты от меня хочешь?
— Я хочу копию записи.
— Что ж тебе Юнус не продал свою?
— У него с собой ее не было. Потому он и умер. Ты же не хочешь последовать за ним?
— Ну, в конце концов, я не собираюсь ее солить. Она и хранится для продажи. А кто ты такой?
— Неважно, ты же не показал мне свой паспорт.
— Ну, ладно. Только сообщу тебе новость: запись повысилась в цене.
— Намного?
— Вдвое. Я хочу двести тысяч.
— Ну, что ж, это справедливо, хозяин может назначать ту цену, которую хочет! — кивнул Окпара. — Только я тоже сообщу тебе новость: я не тот, кто покупает уже однажды проданные вещи. Сейчас я вообще ничего не покупаю, это ты покупаешь у меня кое-что. Очень важное для тебя!
— Что я у тебя покупаю?!
— Жизнь. Согласись, жизнь нельзя ни купить, ни продать дважды.
— Согласен, — подумав, сказал Жермен. — Но запись у меня надежно спрятана. За ней надо идти.
— Это плохо, — процедил Окпара. — Тогда сделка не состоится, а ты отправишься за своим другом Юнусом. Вы сможете обсудить допущенные ошибки, тем более что они у вас совершенно одинаковые! Но вернуться в мир живых вы уже не сможете, даже если искренне раскаетесь и пожалеете о своей глупости…
— Но у меня и правда ее нет!
— Ты обманул многих. А приходилось ли тебе убивать?
Жермен покачал головой.
— Знаешь поговорку: если убил четверых, легко убить и пятого? Так она не для меня! Я никогда не считал, но думаю, что речь может идти о четырех десятках! Поэтому не усложняй свое положение!
«Леопард» говорил очень веско и убедительно. В руке он держал взведенный «кольт», направленный Жермену в живот. Но сыграло свою роль даже не это: когда просто пугают пистолетом, это одно. А когда человек говорит, что отправит тебя к праотцам и он уже много раз выполнял аналогичные обещания, это совсем
Жермен тяжело вздохнул.
— Ладно, сиди здесь, сейчас принесу.
Он нехотя направился на кухню, но «Черные леопарды» не дают потенциальной добыче выскочить из лап, а тем более достать припрятанное оружие. Мадиба пошел следом и внимательно наблюдал за каждым его движением, дирижируя пистолетом, чтобы мошенник не расслаблялся. Надо сказать, что никакими хитроумными тайниками в мебели или под полом, никакими сейфами со стальной стенкой в сантиметр толщиной Жермен не пользовался. Он полез в кухонный шкафчик, достал сахарницу, высыпал оттуда сахар на клеенку, и на вершине сладкой горки действительно оказалась флешка. Правда, не красная, а черная.
— Вот и молодец! — похвалил Мадиба. — А кому ты продал оригинал?
— Симпатичной телочке, зовут Сьюзен. Только она с коготками… И с клыками!
— В смысле?
— Думаю, она из французской военной разведки. Во всяком случае, безопасней было не уточнять ее должность.
— Ладно, доставай компьютер! — приказал Окпара, и Жермен расчехлил ноутбук.
Через минуту «леопард» прослушивал секретную запись, которая сквозь многочисленные фильтры безопасности просочилась наружу, подтвердив известную поговорку «все тайное становится явным»… Надо сказать, что разговор произвел на него сильное впечатление. Он даже изменился в лице и на лбу выступил пот.
— Что такое? — настороженно спросил Жермен. — Там не пытки, не убийство, не супружеская измена… Обычный деловой разговор!
— Не строй дурака! Ты прекрасно знаешь, что это за запись! За обычный разговор сто тысяч не платят! А двести тысяч за деловые разговоры тем более не запрашивают! А ты запросил с меня именно двести тысяч! Осел! Привык «кидать» бесправных иммигрантов и думаешь, что сможешь «кинуть» и меня? Но на этот раз ты останешься в проигрыше!
— Слушай, не изображай Бога! — огрызнулся Жермен. Критическая минута под стволом готового к выстрелу пистолета прошла, накатившая волна животного страха схлынула, он постепенно приходил в себя.
— Ты приходишь, тычешь мне в рожу ствол, хочешь ограбить! Я не знаю, кто ты, но не забывай: ты на моей территории!
— Какая у тебя может быть территория, жалкая крыса? — взревел Окпара. То, что он услышал на записи, выбило его из колеи и привело в ярость, хотя он и пытался ее скрыть. Но гнев прорывался наружу: и в выражении лица, и в блеске глаз, и даже в нотках голоса. И Жермен его почувствовал, но упускать из рук двести тысяч он не хотел. Это выдавало его недальновидность. Разумный человек, взвесив все «за» и «против», отдал бы товар, за который однажды уже получил деньги, но сохранил бы свою собственную жизнь. Однако Жермен поступил по-другому. Он бросился в комнату, к «Дезерт Иглу» и почти дотянулся до него, когда Окпара выстрелил. Раздался грохот мощного патрона, усиленный замкнутым пространством, пуля попала Жермену в голову, и он, второй раз за час, не дотянувшись до своего оружия на несколько сантиметров, упал под стол. Результат попадания был настолько очевиден, что контрольный выстрел не потребовался.