Pink Floyd. Кирпич к кирпичу

Мухин Олег

Роджер Уотерс прочел этот «высокомерный монолог» в прессе, находясь в нассауской студии «Compass Point», работая с Полом Карраком и группой «Bleeding Heart Band» над продолжением альбома «Radio KAOS».

Для Роджера заявление Гилмора стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения. «Это чистейшая ложь, абсолютная и наглая, — негодовал он, отбросив журнал в сторону, — и когда-нибудь мир узнает об этом бесстыжем обмане!»

Уотерс расценил высказывания Гилмора в «Rolling Stone» как аналог заявлений чиновников, замешанных в деле «Иран-Контрас», с их абсурдными отрицаниями своих должностных преступлений вопреки изобличающим их документам, свидетельствующим об обратном. Эти высказывания побудили Уотерса впервые

рассказать о подробностях того, что он называет закулисным предательством и двурушничеством, в результате которых возник альбом «А Momentary Lapse Of Reason». «Должен сказать, — язвительно замечает Уотерс, — что при данных обстоятельствах «мгновенное умопомешательство» — самое лучшее название для диска так называемого «Pink Floyd».

Конечно, каждый может высказаться в прессе с тем, чтобы изложить свою позицию. Однако факты, вскрывающиеся в результате шестимесячного независимого расследования и изложенные в этом эпическом исследовании рок-н-ролльных страстей, шокирующим образом отличаются от всех предыдущих оценок. Это сага о жадности, цинизме и лжи в современном музыкальном бизнесе. За последние 20 лет рок прогрессировал от индивидуальной экспрессии певца до гигантского представления, в котором даже самые великолепные демонстрации таланта и образа могут на самом деле оказаться фальшивыми. Благодаря достижениям современной техники звукозаписи музыканту не нужно играть, группе не нужно собираться для работы над альбомом, артистам не нужно быть друзьями. Композитору-продюсеру достаточно перенять основные навыки инженера конвейерной линии, чтобы создать иллюзию супергруппы. Это история грандиозного спора, сконцентрированного на продаже двух слов: «Pink Floyd».

«Во лжи нет ничего нового, — говорит Роджер Уотерс, направляясь в домашнюю студию звукозаписи, вытеснившую из комнаты его просторного дома в Барнсе в западном районе Лондона бильярдную. Прошло шесть беспокойных месяцев с момента начала нашего разговора о «Pink Floyd», и жилистый Уотерс выглядит совершенно разбитым. — Всякий раз, когда ты сталкиваешься с умышленной ложью, она всегда лишь подтверждает то, что ты уже знал, но отказывался видеть».

Это грубое наблюдение лежит в основе его точки зрения как композитора. Столкновения с ложью формируют фундаментальные темы его работ. Подобно многим рок-ветеранам, Уотерс ценит абсолютную искренность в лучших произведениях рок-музыки как публичное выражение чьей-то персональной правды. Несогласные утверждают, что року больше не нужны чьи-либо убеждения или какое-то содержание, кроме скандальных заявлений о самом себе.

«В книге Олдоса Хаксли «Прекрасный новый мир», — размышляет Уотерс, попивая крепкий чай из чашки, — автор описал общество, где каждый человек доволен своей жизнью, поэтому политики находятся в прекрасной ситуации, когда никто не задает никаких вопросов, все под контролем. Этот выдуманный сюжет я развил на пластинке «Radio KAOS», где изобразил «мыльно-оперную республику», движущуюся к ядерному концу света, в которой всем наплевать, к примеру, хорошо поступил Оливер Норт или нет и на что это повлияло. Все, что их волнует касательно подсудимого мистера Норта, так это сделал ли он классное телевизионное представление. И поскольку трансляции суда над Нортом неожиданно совпали с тошнотворной идеей американских телесетей о том, что телевидение должно быть развлекательным, суд над ним становится оправдательным процессом!

Я задаюсь вопросом: помогут ли техника связи и культура — особенно популярная музыка, являющаяся обширной ее частью, — помогут ли они нам лучше понять друг друга или они не оправдают ожиданий и мы останемся врагами? Пока еще есть время, все мы должны ответить на этот вопрос. Но ни Хаксли, ни Оливер Норт не смогли подготовить меня к творческим, технологическим и моральным разборкам с фальшивым «Pink Floyd» — с показухой, которая тоже была публично оправдана, поскольку она

нужна для шоу-бизнеса. Естественно, — посмеивается Уотерс, одаривая меня щедрой, редко появляющейся улыбкой, — все эти серьезные мысли присутствуют в моей музыке. Пластинка «Radio KAOS» была довольно универсальна по части человеческих страданий, которые в ней содержались, но темы моего нового альбома отражают мою собственную боль».

Как-то прошлой зимой, когда группа людей, называющая себя «Pink Floyd», перемещалась от Сан-Диего к Сиднею в энергичной погоне за деньгами, грустный Роджер Уотерс пошел в бильярдную и начал сочинять строфы песни для своего нового альбома:

Мы смотрели на разворачивающуюся трагедию, Мы делали то, что нам говорили, Мы покупали и продавали. Это было самое великолепное шоу на Земле, Но после того, как оно закончилось, Мы охали и ахали, Мы водили гоночные автомобили, Мы съели последние банки икры, И где-то на небесах Внимательный наблюдатель Заметил вспыхнувший огонек — Наше последнее «ура»!

Уотерс постепенно понял, что эти два куплета были реквиемом по нетронутой чистоте «Pink Floyd». Десятки тысяч зрителей в этот момент заполняли арены, чтобы послушать группу, называющую себя так. Однако самые преданные поклонники, конечно же, знали, что на самом деле это просто подделка фирменного саунда «Pink Floyd».

Когда название этой песни в конце концов пришло на ум Роджеру Уотерсу, оно вполне подошло как для названия его последнего сольного альбома, так и для описания его трагической творческой судьбы. «Я не знал, как еще назвать его, — Роджер пожимает плечами, — кроме как «Amused То Death».

Среди фанатов «Pink Floyd» бытует мнение, что печальный для группы период начался еще в 1968 году, когда другой Роджер — Роджер Кейт «Сид» Барретт — был изгнан из психоделической команды, для которой он придумал название. Товарищ Уотерса по учебе в Кембриджской средней школе для мальчиков, Сид Барретт был приглашен Роджером в конце 1965 года для участия в группе, которую тот сформировал вместе с двумя другими студентами-архитекторами (Ником Мейсоном и Риком Райтом) в Лондонском политехе, что на Риджент-стрит. Извергая звуковой вал аккордов а-ля Чак Берри во время воскресных сессий в легендарном клубе «Marquee», «Pink Floyd» быстро стал популярной экспериментальной группой на лондонской андеграундной сцене.

К сожалению, юный Сид так же быстро стал лидером сюрреалистического, подпитываемого галлюциногенами песенного сочинительства, которое было столь же туманно, как и видения его собственного мозга. Будучи еще достаточно нормальным, чтобы в январе 1967 года стать автором первого британского хита «Pink Floyd» «Arnold Layne», Барретт вскоре потерял интерес к реальной жизни. Он был на полпути к сумасшедшему дому, когда «The Piper At The Gates Of Dawn», дебютный флойдовский лонгплей, вышел из эбби-роудской студии в августе 1967 года.

Бывший питомец Кембриджской средней школы Дэйв Гилмор, только что приехавший из Франции, где он работал моделью, был взят на борт «Pink Floyd» в феврале 1968 года в качестве дублирующего гитариста и вокалиста для безумного Барретта. Когда же слишком частые визиты в аптеку привели к неизбежному коллапсу ментальных путешествий Сида, Гилмору предложили стать новым героем-гитаристом. Уотерс, Гилмор и Рик Райт помогли Барретту сделать две немного чокнутые сольные пластинки («The Madcap Laught» и «Barrett»), после чего Сид удалился в дом своей мамы, чтобы сохранить за собой звание первого кислотного рок-исследователя.