Пир Джона Сатурналла
Шрифт:
— Леди Лукреция.
Пальцы у него были холодные. Это потому, что в Большом зале свежо, подумала она. Слуги почтительно замерли под высокими сводами, а Джемма, стоявшая между Мэг и Джинни, широко улыбалась, пока Пирс вел Лукрецию к ее месту. На столе теснились незнакомые серебряные тарелки и чаши, плотные матерчатые салфетки, богато украшенные часы и солонка в виде корабля с надутыми парусами. На дальней стене висел фамильный гобелен Фримантлов, извлеченный из пыльного чулана. Подведя Лукрецию к предназначенному для нее стулу, Пирс Кэллок без единого слова отпустил ее руку. Все еще робеет в столь роскошном окружении, решила девочка. Как робел бы пастух, сошедший с
Он неискушен в светских тонкостях, размышляла Лукреция. Учтивым манерам он обучался на лоне природы. Когда отец Япп встал, чтобы прочитать благодарственную молитву, Пирс принялся жевать язык. Леди Каролина, сидевшая напротив, слабо улыбнулась. Она впала в немилость при дворе, говорила Джемма. Один из лакеев сэра Гектора сообщил об этом одной из прачек. Водянисто-голубые глаза женщины рассеянно скользнули по лицам сидящих за столом.
Слуги внизу тихонько переговаривались между собой. В арочном проеме, расположенном в другом конце залы, между питейной кладовой и буфетной, появился мистер Квиллер, за ним следовали четверо подавальщиков, сгибающихся под тяжестью огромного серебряного чана. От дымящегося сосуда поднимался дурманный аромат вина. Слуги наполняли и разносили кубки. Сэр Гектор провозгласил тост за короля, потом за сэра Уильяма, потом за святого Иосифа, а потом поднял свой кубок, требуя налить еще.
— Превосходный напиток! — воскликнул он. — Прикажу своему повару варить такой, если этот шельмец потрудится узнать рецепт…
Мистер Паунси подался вперед:
— Это древний гиппокрас, сэр Гектор. — Он указал на гобелен. — По преданию, первый владелец Бакленда нагрел свое священное вино на костре, найденном здесь среди дикого леса. А когда обнаружил, что вино волшебным образом сдобрилось пряностями, он построил на месте чародейного костра башню. Теперь в ней, высоко над долиной, находится его гробница…
— Первый владелец, говорите? — В тоне сэра Гектора появились раздраженные нотки.
Лукреция заметила, как леди Каролина метнула встревоженный взгляд на супруга. Мистер Паунси заметно смешался. Сэр Гектор наставил на него палец:
— Любое старое предание можно рассказать на иной лад, господин стюард. У нас, Кэллоков, есть своя легенда…
Но прежде чем он успел приступить к повествованию, заговорил отец Лукреции:
— Мы, Фримантлы, слышали эту легенду.
Мужчина в черном поднялся со стула. Его хрипловатый голос звучал не громко и не резко, но гнев прогремел в нем с такой силой, словно сэр Уильям проорал слова с церковной колокольни. Все разговоры за столом стихли, слуги испуганно попятились. Лорд Бакленд пригвоздил сэра Гектора ледяным взглядом. В наступившей тишине Лукреция смотрела на каменное лицо отца, которому столь часто выказывала непокорство, и дивилась собственной смелости. У сэра Гектора подрагивала челюсть, обычно красная физиономия стала багровой, точно в глотку ему забили грушу, перекрывшую дыхание.
— Мы все дорожим своими родовыми преданиями, — произнес сэр Уильям. — Но теперь наши предания могут объединиться.
Под его пристальным взглядом сэр Гектор с усилием кивнул и выдавил из себя:
— Конечно, сэр Уильям.
Отец Лукреции еще несколько мгновений неподвижно смотрел на него, потом тоже кивнул. Волна облегчения прокатилась по всему столу, когда мужчина в черном дал слугам знак налить еще вина. Сэр Гектор благодарно кивнул, беря вновь наполненный кубок.
— Выпьем же за наш союз! — возгласил сэр Уильям. — Воздадим должное гиппокрасу.
Пирсу и Лукреции подали того же
— Эта де Бурбон будет почище Бекингэма, известного королевского любимца. — Однако теперь в его тоне угадывались неуверенные нотки. Граф осторожно покосился на сэра Уильяма. — Она рядом, когда король просыпается. Рядом, когда он почивает. Рядом, когда его величество совершает прогулки и когда садится за стол. Не сомневаюсь, когда он справляет малую нужду, она стоит рядом и держит. Да уж, эта особа взяла его в оборот.
На лице миссис Поул изобразилось сильнейшее смятение, но сэр Гектор лишь подергал себя за толстую красную мочку уха. Лукреция послала улыбку Пирсу, но того, похоже, гораздо больше занимало вино: он единым духом выпил кубок до дна и опять махнул рукой ближайшему слуге. Лукреция почувствовала колику в желудке. Не обычную тупую боль, а острую резь. Винные ароматы струились ввысь от серебряного чана, вились и клубились вокруг затененных стропил. Она отпила еще глоточек.
— У королей свои страсти, как у Бога свои причины, — продолжал сэр Гектор, обращаясь к сэру Уильяму. — Нам не изменить ни первые, ни вторые. Если бы наш король женился на турчанке, я бы ничего не имел против. Но католичка… Епископы ей не доверяют. Лорды тоже. В зале заседаний палаты общин слышны мессы, распеваемые в Уайтхолле…
Потрясенная Лукреция осознала, что под «католичкой» и «де Бурбон» сэр Гектор подразумевал королеву. Она вытянула шею и вся обратилась в слух, но тут леди Каролина что-то прошептала на ухо своему сыну, и Пирс подался вперед.
— Леди Лукреция, — проговорил он, странно растягивая слова, — позвольте высказать вам восхищение вашим столом.
Лукреция недоуменно воззрилась на него:
— Моим столом, лорд Пирс?
— Да, вашим столом. — Юный Кэллок повел рукой, указывая на серебряную посуду; леди Каролина шепнула еще что-то. — И вами, — добавил он.
Речь у него была не столько протяжная, сколько невнятная. Наверное, он всегда так говорит, подумала Лукреция. Внезапно она почувствовала, как из согретого вином желудка с бульканьем всплывает пузырь веселья. Девочка еще раз оценивающе взглянула на скошенный подбородок и высокий выпуклый лоб Пирса. На длинный нос и близко посаженные глаза. Ну ни дать ни взять белая редиска, опять подумала она и на сей раз прогнать неуместную мысль не сумела. Она прыснула со смеха, и юноша нахмурился.
— Прошу прощения, лорд Пирс, — сдавленно проговорила Лукреция. — Я поперхнулась. Ничего страшного, сейчас пройдет. — И снова прыснула.
— Вы смеетесь надо мной? — Голос Пирса звучал хрипло.
Он сузил глаза и медленно повел мутноватым взором по сторонам. Леди Каролина отставила винный кубок подальше от сына.
— Я над собой смеюсь, — задыхаясь от безудержного смеха, пролепетала Лукреция. — Уверяю вас.
Ох и дура же она! Глупо было воображать, что Пирс Кэллок рука об руку с ней войдет в мир, который она намечтала в своих детских играх. Что он может явиться в чужом обличье, как переодетые пастухами принцы в стихах. Он именно такой, каким кажется. И долина Бакленд тоже. Ее мать отдала жизнь за сына. А не за нее.