Пир Джона Сатурналла
Шрифт:
— От Сковелла идешь, да? Небось, опять колдовали над котелками? — издевательски крикнул Коук.
— Не твое дело.
Джон повел рукой перед собой, и Цапля на другой стороне мутного бурого пруда сделал то же самое. Джон медленно поднял обе руки над головой, и Цапля позади троицы воздел свои крылья.
— Что, сдаешься, черномазый? — презрительно ухмыльнулся Коук. — Зря ты пошел против нас. Не стоило тебе…
Но Джон так и не узнал, чего ему не стоило делать. Резко бросив руки вниз, он увидел, как крылья Цапли стремительно опускаются и палки с треском
— Ой! Черт!
Коук схватился за голову и пошатнулся. Джон на другой стороне пруда быстро вращал руками, посылая Цаплю в драку. Оборванная фигура двинулась на своих врагов, стремительно размахивая крыльями, колотя и молотя со всей силы. Чертыхаясь и охая под градом ударов, трое приятелей сперва швырялись в наступающего на них Цаплю комьями земли, потом неожиданно прекратили сопротивление. Остановившись на середине замаха, Барлоу со Стаббсом развернулись и неуклюже побежали к дому, а Коук помчался в другую сторону, к роще. Два товарища проводили их взглядом. Джон уперся ладонями в колени и перевел дух. Цапля на другой стороне пруда наклонился и сделал то же самое. Джон медленно поднял руку, и они двое отсалютовали друг другу.
— Я знаю, что ты можешь говорить, — тяжело дыша, сказал Джон. — Ты разговариваешь во сне.
Его боевой товарищ расплылся в улыбке, потом вдруг снова растерянно заморгал. Увидел что-то у меня за спиной, сообразил Джон.
— Мои поздравления.
Вздрогнув, Джон повернулся. Юная женщина в узкополой шляпке прямо сидела на крупной серой лошади. Широкая юбка темно-зеленой амазонки, накрывающая бок животного, заканчивалась внизу парой черных сапожек. Острый нос указывал прямо на него. Джон опять смотрел в лицо Лукреции Фримантл.
— Твои манеры не улучшились, Джон Сатурналл.
— Ваша светлость?
— Ты имеешь дерзость открыто разглядывать меня.
Джон опустил взгляд на подернутую рябью воду пруда. Голос у нее стал чуть глубже, подумал он. А губы полнее. Он ни разу, даже издали, не видел Лукрецию с тех пор, как мельком увидел у церкви почти пять лет назад. Сейчас ее отражение в воде дрожало и мерцало перед ним, расплываясь и вновь чудесным образом сгущаясь. Но ничто не изменит ее нрав, сказал себе Джон. Он вспомнил пронзительный крик в Солнечной галерее: «Сюда! Он здесь!» Никаким количеством сахара не подсластить ядовитого характера леди Люси. Цапля на другой стороне пруда таращился так, будто Лукреция спустилась с небес на громадной птице.
— Вижу, ты дослужился до поваренка, — сухо продолжила девушка. — Как и мечтал.
И повадки у нее остались прежними, подумал Джон.
— Я повар, ваша светлость.
— Еще лучше. Поздравляю, мастер Сатурналл.
— Мистер, — поправил он. — Повара именуются «мистер». — Он выждал долю секунды. — Леди Лукреция.
— Прекрасно. — Девушка тоже выдержала паузу. — Мистер Сатурналл. Благодарю за бесценную поправку.
— Рад услужить вашей светлости. —
— Счастлива это слышать, — ледяным тоном ответствовала она.
Но Джону почудилось, будто на лице, отраженном в воде у него под ногами, выступили алые пятна.
— Благодарю вас за возможность сделать вам приятное, ваша светлость.
Наверное, так они и разговаривают между собой в залах наверху, подумал Джон. Похоже на игру в «пятерки», только перебрасываешься не мячами, а словами.
— А я поздравляю тебя с вновь приобретенными учтивыми манерами, — напряженным голосом проговорила Лукреция. — Мне бы очень хотелось продолжить наш урок вежливости, но — увы! — я должна завершить конную прогулку. Доброго дня, мистер Сатурналл.
— Сожалеть остается мне, ваша светлость. И вам доброго дня.
В глубине души Джон почувствовал легкое разочарование, когда отступил в сторону и лошадь прошла мимо. Он смотрел, как бедра Лукреции колеблются в такт поступи животного. Они и тогда, в Солнечной галерее, были такие полные? Внезапно девушка рывком натянула поводья и остановилась. Сейчас обернется и скажет еще какую-нибудь колкость, предположил Джон. Но Лукреция смотрела на сторожевые башни, между которыми медленно распахивались деревянные воротные створы. На подъездной аллее показалось знакомое перевозочное средство.
— О господи, — пробормотала она.
Две разнородные лошади смотрели в разные стороны. Рыдван Кэллоков громыхал по подъездной аллее, кренясь на поворотах. Следом бежала ватага сопровождающих.
За ней ухаживает Пирс Кэллок, хихикали поварята в кухнях. Это знали все. Но сейчас Лукреция была явно не в восторге. Карета запросто остановилась у конюшен и исторгла из своего чрева тучного краснолицего мужчину, потом худосочную женщину, чье лицо скрывалось под широкими полями шляпы, и наконец юношу, немногим старше Джона. Заметив Лукрецию, молодой человек помахал рукой и направился к ней:
— Леди Лукреция!
Так вот он, знаменитый Пирс, подумал Джон. Длинное бледное лицо венчал широкий мягкий берет из малинового бархата. Разрезные рукава камзола были отделаны зеленым шелком, в тон чулкам, плотно облегающим ноги. Блестящие башмаки с пряжками осторожно ступали по сырой траве. Нос юноши словно стекал по лицу тонкой струйкой и разбухал над губами подобием крупной капли. Пирс остановился и кинул брезгливый взгляд на линялый, весь в застарелых пятнах дублет Джона:
— Ступай прочь.
Джон отвесил поклон Лукреции. Цапля на другой стороне пруда сделал то же самое. Но когда Джон повернулся, чтобы уйти, девушка резко промолвила:
— Я еще не закончила разговор с моим слугой, лорд Пирс.
Джон снова поднял глаза. Благородная бледность Пирса, разглядел он, достигнута с помощью пудры. А под ней лицо у него землистое, и нос покрыт красной сосудистой сеткой. Глаза юноши сузились.
— Я приказал ему удалиться.
— Но он мой слуга, — возразила Лукреция. — А я такого приказа не отдавала.