Пир мудрецов
Шрифт:
Хороший тон не в том, чтоб женщин множество
Созвать и угощать толпу обедами, -
В кругу домашних (экосит) свадьбу надо праздновать!
Ситокур встречается у Алексида в "Ночной страже" или "Поденщиках" [Kock.II.363]:
Ходячим будешь сикотуром-спутником.
Менандр во "Фрасилеонте" говорит о бесполезном и напрасно едящем свой хлеб ситокуре [Kock.III.70]:
[b] Всё колеблется да медлит, а ведь ест за счет чужой
Добровольным дармоедом.
И в "Выставленных на продажу" [Kock.III. 122]:
Ах, горе! Что ты до сих пор в дверях стоишь,
Поставив ношу? Дармоеда жалкого
Мы взяли в дом, такого бесполезного!
Слово "автосит" употребляет Кробил в "Удавленнике" [Kock.III.379]:
Нахлебник-самохлебник (автосит)! Кормит сам себя,
И на пирах присутствует с хозяином.
Слово "плохоед"
[c] Он плохо ест, и только сном питается.
"Малоеда" упоминает Фриних в "Затворнике" [Kock.I.377]:
Что делает Геракл, в еде умеренный? {131}
{131 ...Геракл, в еде умеренный. — Буквально «малоед» . В пародийно-мифологической сицилийской комедии, из которой заимствовали аттические комедиографы, Геракл выступал обжорой и приживалом.}
Также Ферекрат или Страттид в "Бравых парнях" [Kock.I.145; ср.415с]:
Так значит, мало ешь ты, пожирающий
Не меньше рациона каждодневного
Триеры?" {132}
{132 Не меньше рациона каждодневного триеры... — На триере могло быть более 200 человек (гребцов и солдат).}
[О льстецах]
53. Когда Плутарх закончил свой рассказ о параситах, слово перешло к Демокриту. "Я могу, - сказал он, - по слову фиванского поэта [Пиндар, fr.241], "приладить свою речь к предыдущей как доску к доске", и кое-что рассказать о льстецах. Прекрасно сказал Менандр [Коск.III.64]:
[d] Живут льстецы, конечно, всех блаженнее,
и слово "льстец" немногим отличается по значению от парасита. Вот, например, Клисофа все называют льстецом при македонском царе Филиппе (перипатетик Сатир пишет в "Жизнеописании Филиппа" [FHG.III.161], что родом он был афинянин); а Линкей Самосский в своих "Записках" называет его параситом: "Когда Филипп принялся бранить своего парасита Клисофа за [e] попрошайничество, тот сказал в ответ: "чтобы ты не забывал меня". Филипп подарил ему увечного коня, и Клисоф продал его. Когда через некоторое время царь поинтересовался, где же его конь, он ответил: "Увы, от этой своей раны твой конь... был продан". {133} Когда Филипп над ним насмехался и все веселились, Клисоф заметил: "Ну-с, разве я не прокормлю тебя?""
{133 ... от ... раны твой конь ... был продан. — Обыгрывается выражение «скончаться от ран» .}
Гегесандр из Дельф рассказывает в своих "Записках" о Клисофе следующее [FHG.IV.413]: "Когда Филипп сказал, что ему доставили письмо от фракийского царя Котиса, оказавшийся рядом Клисоф воскликнул: "Клянусь богами, славные новости!" Филипп сказал ему: "Но ты же не знаешь, о чем письмо!" - "Клянусь Зевсом, - ответил Клисоф, - ты отлично меня [f] выругал!"" 54. Сатир пишет в "Жизнеописании Филиппа" [FHG.III.161]: "Когда Филипп потерял глаз, Клисоф ходил при нем, наложив себе такую же повязку. В другой раз, когда царь был ранен в ногу, Клисоф выходил с ним, прихрамывая так же, как он. И когда Филиппу поднесли однажды какое-то острое блюдо, Клисоф весь скривился, как будто сам его попробовал. (249) У арабов такое делается не ради лести, но в силу обычая: если у царя увечье, то все ему подражают: потому что если считается честью быть погребенным вместе с царем, то странно было бы не считать честью делить с ним его хромоту". Действительно, Николай Дамасский (из перипатетиков) пишет в сто шестнадцатой книге своей многотомной истории (а всего в ней сто сорок четыре книги) [FHG.III.418], что Адиатом, царь сотианов (это кельтский народ), имеет при себе шестьсот отборных воинов, называемых [b] покельтски силодурами, {134} а по-гречески это значит клятвенники : "Они живут вместе с царями и умирают вместе с ними, исполняя данную клятву. За это они разделяют с царем и его власть, одеваются и живут, как он, а в случае его смерти, умрет ли он от болезни, на войне или от чего-нибудь еще, они обязаны умереть вместе с ним. И никто не припомнит, чтобы кто-нибудь из них струсил и избежал смерти, когда она приходила к царю".
{134 ...силодурами... — О сотиатах и силодурах говорит Цезарь в «Записках о Галльской войне»: «В то время как внимание римлян было направлено исключительно на эту капитуляцию, из другой части города главный вождь сотиатов (sotiates, вариант — sontiates) Адиатунн попытался сделать вылазку во главе отряда из шестисот «преданных», которых галлы называют «солдуриями» (soldurii). Их положение таково: они обыкновенно пользуются всеми благами жизни сообща с теми, чьей дружбе они
55. Феопомп пишет в сорок четвертой книге "Истории" [FHG.I.317], с что Филипп поставил тираном над фессалийцами их земляка Фрасидея, человека очень ограниченного, но величайшего льстеца. Ахейца Аркадиона, однако, назвать льстецом никак нельзя: о нем рассказывает тот же Феопомп, а также Дурид в пятой книге "Истории Македонии" [FHG.II.471]. Из [d] ненависти к Филиппу этот Аркадион удалился в добровольное изгнание. Человек он был очень одаренный, и несколько его метких высказываний сохранилось. Однажды, когда Филипп остановился в Дельфах, там оказался и Аркадион; заметив ахейца, македонец подозвал его и сказал: "Докуда же ты побежишь от меня, Аркадион?" Тот ответил [Од.ХI.122]:
Буду идти я, пока не увижу не знавших... Филиппа. {135}
{135 Буду идти я, пока не увижу не знавших... Филиппа. — Перифраз пророчества Тиресия, данного Одиссею (Од.ХI.122): «Отправься странствовать снова, и странствуй, пока людей не увидишь, моря не знающих».}
Филарх пишет в двадцать первой книге "Истории" [FHG.I.344], что, услышав это, Филипп рассмеялся и пригласил Аркадиона на пир. Так они положили конец своей вражде.
Гегесандр рассказывает о льстеце Александра Никесии [FHG.IV.414]: когда Александр сказал, что его кусают мухи, и стал их отгонять, случившийся при этом Никесий сказал: "Теперь эти мухи гораздо лучше других - [e] в них ведь твоя кровь".
Гегесандр также пишет и о Хирисофе, льстеце Дионисия. Он увидел, что Дионисий громко смеется над чем-то в компании знакомых (но было далеко и не слышно было, над чем), он тоже расхохотался; а когда Дионисий спросил его, над чем это он смеется, ничего не слыша, он ответил: "Я" вам верю, что было смешно".
56. Сына его, Дионисия Младшего, также окружало множество [f] льстецов; люди называли их Дионисиевыми актерами. {136} Дионисий был близорук, поэтому они прикидывались за трапезой уж вовсе слепыми и ощупью искали кушанья, пока сам Дионисий не подводил их руки к блюдам. Когда он сплевывал, они старались подставлять под плевки свои лица, и, (250) слизывая его слюну, а иногда и блевотину, уверяли, что она слаще меда. О Демокле, льстеце Дионисия Младшего, рассказывает Тимей в двадцать второй книге "Истории" [FHG.I.224]. В Сицилии был обычай приносить у домашних алтарей жертвы нимфам, а потом всю ночь пить и плясать возле их кумиров. А Демокл, оставив нимф и сказав, что ни к чему так стараться ради лишенных души изображений богов, пришел к Дионисию и [b] плясал вокруг него. Однажды в посольстве он вместе с другими плыл на триере; по возвращении спутники пожаловались, что в пути он затевал раздоры и вредил всему делу Дионисия. Когда тот сильно рассердился, Демокл ответил ему, будто распря с товарищами по посольству возникла у него из-за того, что они после обеда пели с моряками пеаны Фриниха и Стесихора, а [c] то и Пиндара, тогда как он с желающими распевал пеаны, сочиненные самим Дионисием. Он готов это доказать: обвинители не смогут даже перечислить песнопения Дионисия, а он хоть сейчас пропоет их все подряд. Дионисий перестал гневаться, и Демокл сказал: "Сделай милость, Дионисий, прикажи кому-нибудь, кто знает твой пеан Асклепию, научить и меня: я [d] слышал, ты только что его окончил". В другой раз Дионисий, созвав друзей на пир, вошел и сказал: "Друзья, к нам пришли письма от наших полководцев из Неаполя".
– Демокл перебил: "Клянусь богами, славная весть, Дионисий!" - Тот посмотрел на него и сказал: "А ты откуда знаешь, приятная это весть или нет?" "Клянусь богами, славный попрек, Дионисий!" - отвечал на это Демокл. Упоминает Тимей и о некоем Сатире, бывшем льстецом при обоих Дионисиях.
{136 ...Дионисиевыми актерами. — Буквально сказано «Дионисовыми льстецами» , прозвище, данное служителям бога Диониса. Аристотель в «Риторике» говорит, что выражение «Дионисовы льстецы» как метафора «от худшего» может применяться по отношению к актерам и постановщикам драм на празднестве в честь Диониса. Впоследствии Дионисовыми (Дионисиевыми, ) льстецами стали называть подобострастное окружение сиракузского тирана Дионисия (очевидно, сыграло роль сходство имен) и учеников Платона (Диоген Лаэртский. Х.8).}