Пир мудрецов

Афиней

{42 Гиагнид — отец Марсия, см. Плутарх 1132F.}

[с] 19. Впрочем, Гераклид Понтийский в третьей книге "О музыке" утверждает [Voss 81], что нельзя говорить "фригийский лад" или "лидийский лад", потому что существует только три лада, как и три эллинских племени - дорийцы, эолийцы и ионийцы. Нравы этих племен сильно разнятся. Спартанцы крепче всех других дорийцев держатся за отеческие обычаи; фессалийцы (от которых пошло эолийское племя) тоже не [d] меняли своего образа жизни; а вот большинство ионян, постоянно находясь под властью варваров, сильно переменилось. Так вот, музыкальный склад, принятый у дорийцев, называется "дорийским ладом", поющийся у эолийцев - "эолийским ладом"; а третий, слышанный у ионийцев, - "ионийским ладом". Дорийский лад - мужественный, величественный, не распущенный и веселый, а скорее мрачный и напряженный, без переменчивости и пестроты. В эолийском нраве есть высокомерие, тщеславие, [e]

спесь (этому не противоречит их гостеприимство и любовь к конному делу), но плутовства в них нет, скорее уж надменность и дерзость. Поэтому им свойственны и пьянство, и сладострастие, и вся подобная этому распущенность. И считается, что этот нрав соответствует "гиподорийскому ладу", - в самом деле (говорит Гераклид), когда-то гиподорийский лад назывался эолийским, например - у Ласа Гермионского в гимне Деметре Гермионской [PLG4. III.376; cp.455c-d]:

Пою Деметру и Кору,

Деметру, супругу подземного Климена,

[f] Медвяный глас мой

В эолийском выводя тяжкогромном ладе.

Поется это на гиподорийский напев - оттого и видно, что именно его Лас называет "эолийским". И Пратин где-то пишет [PLG4. III.560; ср.461е]:

Не гонись за строгой Музой, ни за вялой ионийской,

А паши посередине, эолийствуя в напеве.

И еще прямее:

(625) Всем, кто смел, подходит песня в эолийском этом ладе.

Итак, как я сказал, сначала этот лад называли эолийским, потом - гиподорийским. Иные говорят, что это второе название - оттого что на флейтах этот лад располагается ниже дорийского. Я же полагаю, что древние признавали в этом ладе надменность и стремление к красоте телесной и душевной, однако дорийским его не считали, а лишь похожим на дорийский - оттого его и назвали гиподорийским, как похожее на белое называют белесым ( - ), а похожее на сладкое - слащавым ( - ): так и "гиподорийский" значит "не совсем дорийский".

20. Теперь рассмотрим нрав милетян, обнаруживающийся в ионийцах [b]. Телом они хорошо сложены, поэтому надменны и гневливы, их трудно успокоить, они сварливы, в них нет доброты и веселости, а скорее твердость и безлюбовность. Вот почему ионийский лад не цветист, не весел, а суров, тверд и благородно высокомерен: такой лад хорош для трагедии. Однако у нынешних ионийцев нравы стали вольнее и изнеженнее, [c] и оттого переменился музыкальный лад. Говорят, что в этом новом роде напевы сколиев стал сочинять Пиферм Теосский, а так как был он иониец, то и напев стал называться ионийским. Это тот самый Пиферм, которого то ли Ананий, то ли Гиппонакт упоминает в своих "Ямбах"...

[цитата утеряна]... а в другом месте так [PLG4. 11.501 (Ананий), см. из этой же поэмы 78f]:

Сказал Пиферм: вот злато и ничто больше.

На самом деле у Пиферма сказано так [PLG4. III.643]:

Другие вещи - вздор, коли сравнить с златом.

По этим словам видно, что Пиферм, был из Ионии и слагал свои напевы [d] согласно с ионийским нравом. Поэтому и я полагаю, что особого ионийского лада не существует, это лишь замечательная вариация в общей системе ладов. И лишь презрения заслуживают те, кто не видит таких вариаций внутри ладов, а следит только за высокими и низкими звуками и выдумывает какой-то "гипермиксолидийский лад", и еще какой-то еще выше. Точно так же и "гиперфригийский лад" я не считаю самостоятельным; а ведь иные говорят, будто выдумали еще и [e] "гипофригийский лад"! {43} Нет: лад должен иметь собственный нрав и чувство, как имел его когда-то "локрийский лад", который был в ходу при Симониде и Пиндаре, а потом впал в забвение.

{43 См. превосходный разбор этого пассажа в книге Winnington-Ingram. «Mode in Anc. Greek Music». P. 19-21.}

21. Итак, есть три музыкальных лада по числу эллинских племен, как сказал я с самого начала (624с). А фригийский и лидийский лады -варварские, и пришли они в Элладу лишь когда Пелоп со своими [f] фригийцами и лидийцами пришел на Пелопоннес. Лидийцы пошли за ним, потому что Сипил был лидийским городом, {44} а фригийцы - не только потому они соседи лидийцев, а еще потому что над ними тоже правил Тантал. До сих пор в Пелопоннессе, а особенно в Лакедемоне, можно видеть большие курганы, о которых говорят: "это от Пелоповых фригийцев". Вот от них-то эллины и научились новым ладам. Поэтому и Телест Селинунтский говорит [PLG4. III.630]:

{44 ...был лидийским городом... — под властью Тантала, отца Пелопа, см. Пиндар. «Ол.». 1.38.}

(626) Первыми над смесительными чашами эллинов

Спутники Пелопа в честь Горной Матери

Грянули под флейты фригийскую песнь;

А пектиды остроголосыми звуками вторили

Лидийский гимн.

22. "Не следует думать, будто музыка заведена была для обмана и обольщения, как рассказывает Эфор [FHG.I.234], - пишет Полибий Мегалопольский [IV, 20.5-21.9].
– И не следует думать, будто древние критяне

и [b] лакедемоняне беспричинно заменили на войне трубу ритмической флейтой, или будто не нарочно первые аркадяне при всей суровости их образа жизни ввели музыку в свое государственное устройство, чтобы она стала обязательной не только для мальчиков, но и для молодых мужчин до тридцатилетнего возраста. Действительно, только у аркадян мальчики с малых лет приучаются петь гимны и пэаны в честь отеческих богов и героев этого требует закон. После этого они выучивают песнопения Филоксена и Тимофея и пляшут с ними каждый год в театрах под дионисийские флейты, [c] дети в детских состязаниях, а юноши во взрослых; и потом всю жизнь на своих сходках развлекаются не приглашенными со стороны исполнителями, а сами по очереди поют друг другу свои песни. Признать себя невеждою в остальных науках у них не стыдно, но стыдно отказаться от пения. А еще они учатся шагать в строю под звуки флейт и упражняются в плясках, ежегодно выступая с ними в театрах по общественному почину и на общественный счет. И не затем древние установили это, чтобы блеснуть [d] богатством и роскошью, но потому что видели, как у каждого сурова жизнь и у всех строги нравы, а причиной тому холодная и мрачная природа большей части их земель, - ибо все мы, люди, приспосабливаемся к нашему окружению, и оттого целые народы оказываются различны и нравом, и телосложением, и цветом кожи. Сверх того аркадяне приучили мужчин [е] и женщин к общим сходкам и жертвоприношениям, завели общие пляски девушек и юношей, сделали все, чтобы смирить и укротить природную строптивость их души. А вот жители Кинефы, хоть и обитали в самом скудном месте Аркадии с самым суровым климатом, позабыли об этой цели, обратив свои силы на взаимные обиды и раздоры, и одичали до того, что самые нечестивые преступления совершаются у них и так часто, как нигде. И когда кинефяне совершили великое кровопролитие, то все аркадекие [f] города, через которые проходили их послы, требовали через глашатая немедленного их удаления, а мантинейцы по их уходе совершили большое очищение, обнеся заколотую жертву вокруг всей своей земли".

23. Агий, писавший о музыке, сообщает [FHG.IV.293], что на Дионисовых празднествах в орхестрах даже курили благовонный стиракс, {45} чтобы публика могла почувствовать фригийский запах.

{45 Стиракс — благовоние с ванильным запахом.}

Вообще же музыка в старину была мужественной, (627) и такой музыкальнейший из поэтов, как Алкей, был в то же время и воинственнейшим, и храбрые дела ценил выше поэтических. Вот и в этих стихах он торжественно взывает [PLG4. III. 153]:

Медью воинской весь блестит

Весь оружием убран дом -

Арею честь!

Тут шеломы как жар горят,

И колышутся белые

[b] На них хвосты.

Там медяные поножи

На гвоздях поразвешаны:

Кольчуги там.

Вот и панцири из холста;

Вот и полные, круглые

Лежат щиты.

Есть булаты халкидские,

Есть и пояс и перевязь;

Готово все!

Ничего не забыто здесь;

Не забудем и мы, друзья,

За что взялись!

Хотя дому больше бы подошло быть полным музыкальными инструментами. Но древние почитали мужество высшей из гражданских доблестей, [c] и именно ему уделяли... [пропуск] ...а не другим. Так Архилох, превосходный поэт, гордился больше всего своим участием в гражданских раздорах, и лишь после этого вспоминал о своем поэтическом даре [PLG4.II.383; ср.30f]:

Я - служитель царя Эниалия, мощного бога,

Также и сладостный дар Муз хорошо мне знаком.

Равным образом и Эсхил, стяжавший великую славу своими стихами, [d] на своей гробнице счел за лучшее написать о своем мужестве [PLG4. 11.241]:

Мужество помнят его Марафонская роща и племя

Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.

24. Потому-то и храбрейшие лакедемоняне сражались под звуки флейт, критяне под звуки лир, а лидийцы, по словам Геродота [I.17], под звуки свирелей и флейт. Даже многие варвары ведут переговоры под звуки флейт и кифар, чтобы смягчить этим враждебные сердца. И Феопомп пишет в сорок шестой книге "Истории" [FHG.I.319]: "Геты, когда [е] ведут переговоры через глашатаев, то держат в руках кифары и играют на них". Оттого, по-видимому, и Гомер сохраняет древний эллинский порядок, когда говорит [Од.ХVIII.99 и XVII.271]:

Цитры, богами в сопутницы пиру веселому данной;

– то есть, что музыкальное искусство полезно и на пирах. И это было, видимо, освящено законом, во-первых, чтобы человек, бросаясь в пьянство и обжорство, имел в музыке врачевателя от буйств и безобразий, а во-вторых, чтобы музыка унимала заносчивость и грубость - ибо она прогоняет мрачность и порождает в душах кротость и благородную радость. [f] Оттого и Гомер в первой песне "Илиады" изображает богов, услаждающих себя музыкой - ибо после Ахилловой ссоры [Ил.I.493-494] боги проводят время за [Ил.I.603]: