Пир во время войны
Шрифт:
Однажды, когда он возвращался с института, где учился на вечернем отделении, ведь днём ему надо было работать, его ждал сюрприз: на лавочке, той самой, на которой они с Вовкой познакомились с Галиной, сидела она сама, нервно теребя в руках сигаретный окурок.
— А я тебя жду, — хрипло сказала она. — Поговорить надо…
Толик провёл её в свою комнату, подальше от родительских глаз, и молча слушал жалобы любимой женщины. Мол, Ковалёв её не любит, позволяет себе даже руки распускать, всё произошло так глупо, он практически её изнасиловал, а потом, когда она забеременела, ей пришлось выйти за него замуж…
Галка говорила много и вдохновенно. Кажется, она даже была под градусом. Резник молчал, иногда вскидывая голову и разглядывая любимое точёное личико.
Галка села рядышком, стала плакать, просить, чтобы простил. Оказалось, что она тоже знала о его
К утру он уже принял решение жениться на ней, поговорив с Вовкой. Раз она ему не нужна, то он, Толик, заберёт её себе. И ребёнок, Людочка, не помеха. Она ещё совсем кроха, станет называть его папой. А потом они и своих родят.
И слава Богу, что он прежде решил поговорить с Вовкой, другом.
Тот саркастически усмехнулся, когда услышал горячую тираду Резника.
— Она не пойдёт за тебя, — выдохнул он. — Неужели ты так ничего и не понял? Галка — обыкновенная шлюха! До тебя она переспала ещё с Валеркой и Самсоном, и у меня есть подозрения, что не только с ними.
Резник обозвал друга лгуном, они чуть не подрались. И Толик решил встретиться с Галиной, и обсудить с ней своё решение жениться на ней. Женщина подняла его на смех.
— Ты же — студент, а мне надо кормить дочь, — заявила она.
— Но я же работаю, — удивился Резник.
— На заводе, и получаешь копейки!
— Значит, ты не выйдешь за меня? — обозлился Толик.
— Что же я, спятила? — засмеялась Галка. — Вовка хоть и козёл, но он обеспеченный. А ты…
Резник хлопнул дверью. Он понял, что друг говорил правду. Галка — просто шлюха. Ну, может, разве что дорогая шлюха. Вовкины родители были людьми обеспеченными. Отец — член союза писателей, мать — директор английской спецшколы. Вероятно, Галка изначально знала это, и не случайно стала встречаться именно с Вовкой. Непонятно только, зачем же она приходила к нему в тот вечер? Неужели только за ЭТИМ?!
После этого Резник постарался больше не встречаться с Ковалёвыми, и стал учиться и работать, чтобы заглушить боль, прочно засевшую в нём. А потом он встретил Любу, и сразу же женился на ней. Только после этого, по прошествию нескольких лет, он смог спокойно встречаться с Вовкой и его женой. Они продолжили начатую в детстве дружбу. Вот только с Галкой Резник старался не видеться. Впрочем, четырнадцать лет назад случился ещё один эпизод, но Анатолий Максимович старался прочно изгнать его из памяти. А сейчас, глядя на курящего трубку приятеля, ему вдруг захотелось рассказать, как Галка снова появилась в его жизни. Тогда они отмечали день рождения Милы. Ей исполнялось шестнадцать. Естественно, были приглашены и Резники. Пашке было тринадцать, но он смотрел на Милу точно такими же глазами, какими когда-то Резник пожирал Галку.
Галина, выглядящая чуть старше дочери, хрупкая, роскошная блондинка, была в тот вечер очаровательна. Резник вышел подышать свежим воздухом на террасу, оставив жену и сына на даче Ковалёвых, где и праздновался день рождения. Не прошло и минуты, как рядом с ним появилась благоухающая головокружительным ароматом Галина.
— Хорошая у вас дача, — сказал Резник, чтобы что-то сказать.
— Да ну, — пренебрежительно махнула рукой Галина, — какая же это дача, так, избушка на курьих ножках. Вот у вас действительно дача…
На тот момент Резники ещё жили в городской квартире, и у них была и вправду отличная дача. Анатолий Максимович уже прилично зарабатывал, и купил огромный двухэтажный коттедж в чудном месте — в Барвихе.
— Помнишь, ты когда-то сделал мне предложение? — грустно спросила женщина. — Знаешь, я до сих пор жалею, что отказалась. Дурой была, не хотела семью рушить…
Резнику стало смешно. Он отлично помнил, в каких выражениях ему отказала Галка, и почему она это сделала. И уж, во всяком случае, отказала ему вовсе не из-за нежелания рушить семью, а из-за недостаточного количества его финансов.
— Ты прости меня, пожалуйста, — продолжала она, и вдруг прижалась к нему.
Он чувствовал её горячее стройное тело сквозь тонкую материю платья, её духи кружили ему голову, к тому же он выпил несколько бокалов шампанского, а оно будоражит голову.
И Резник, забыв о том, что в доме находятся его жена и сын, схватил Галку в охапку, отнёс в беседку, и там, на дощатом столе…
В общем-то, если быть честным перед самим собой, то Галина здорово помогла Резнику — с самого начала. Если бы она дождалась его из армии, и они бы поженились, то у Анатолия Максимовича
— Ты меня не слушаешь, — ворвался в вихрь его воспоминаний обиженный голос Ковалёва.
— Ну что ты, — соврал Резник, — конечно, слушаю. Хочешь ещё коньяку?
Как оказалось, Ковалёв появился, чтобы попросить у него денег. Не для себя — для дочери. Мила собиралась то ли записывать новый альбом, то ли снимать новый клип, и средств не хватало.
Резник согласился выписать чек на двадцать тысяч долларов — для начала. А вообще речь шла о ста двадцати тысячах.
Согласился, хотя отлично понимал, что вкладывать деньги в Милу нерентабельно. Певица она посредственная, на эстраде её и не заметишь, так, серая мышка. Ковалёв, продюсер дочери, что-то говорил о новом имидже. Впрочем, если так, то, может быть, у Резника даже есть шанс вернуть свои деньги. Хотя он мог бы их и не давать. Впрочем, если у Ковалёва ничего не выйдет с этими двадцатью, то Резник просто перестанет подписывать чеки для него. Но Резник выписал чек, прекрасно понимая, почему. Он утолял свои амбиции, он мстил Вовке за то, что случилось тридцать лет назад, и прекрасно понимал, что это глупо и по-детски. Уже ничего не вернёшь, да и не надо возвращать. Резник любил свою жену и сына. Но, пытаясь отыграться за те страдания, которые когда-то причинил ему друг, он выписал чек, и ещё добавил пять штук — от себя лично. Так сказать, в качестве бонуса.
Резник никогда не был мстительным и желчным, но ему доставило удовольствие видеть загнанное выражение в глазах Ковалёва. Впрочем, ему тут же стало стыдно за это, и он, смущаясь, щедро плеснул в бокалы янтарную тягучую жидкость.
Пятеро азербайджанцев — тех самых, ввязавшихся драку с курсантами военного училища, не дожили до утра. Как только рассвело, их трупы, с перерезанным от уха до уха горлом, аккуратно, в рядочек уложенные рядышком, были обнаружены возле кафе «Марсианка» милиционерами, курировавшими рынок. Курсанты остались довольны. Во время общего побоища они практически разорили рынок, а пятьдесят четыре торговца были покалечены — в той или иной степени. Малик подозревал, что многие из них уже никогда не вернутся в прежнюю физическую форму. И всё-же ему пришлось пойти на такую жестокость, и убить пятерых своих людей, ввязавшихся в драку с русскими. Иначе поднимется волна недовольства по всей столице, русские будут бить азэри( так эта нация называет друг друга), крушить их рынки, разбивать стёкла их магазинов, и во всём будет виноват Малик. Он себе этого не простит, впрочем, не только он. Когда случаются подобные вещи — слава Аллаху, случаются они довольно редко, надо быть точным и быстрым. Заодно и землякам надо показать, как делается бизнес. И что свои эмоции надо держать при себе, иначе это может кончиться вот таким вот образом. Ему самому пришлось ехать в этот военный институт, долго и униженно объясняться с генералом, а потом по его приказу комбат собрал батальон тех самых курсантов, и Малик извинился перед ними. И попросил рассказать подробности, как произошла драка, положившая начало жуткой разборке. Он выяснил приметы тех азербайджанцев, которые начали этот кровавый процесс. И обещал, что они будут наказаны — жестоко. Он выполнил своё обещание. Жёстче наказать своих людей было некуда. Кроме того, Малик отправил курсантам несколько десятков ящиков с различными фруктами. Пиво он не решился отправить, опасаясь вызвать недовольство генерала: всё-же это курсанты. А вот фрукты — в самый раз.