Пирамида
Шрифт:
Голограмма пошла рябью, потом сигнал выровнялся и Рю ответил:
— Нет, отрицать контакт я не буду. Я лишь хочу, чтобы Элия Арве была в безопасности. Если это сможет гарантировать мне только командор Вархаммер, значит, я поддержу его прошение, тем самым доказав, что мой эмоциональный фон не влияет на принятые решения, Расков — рубум, — сказав это, Рю отключился.
В кабинете повисла тишина.
Его фон, может, и не влиял на принятые решения и он с легкостью мог принимать решения за других, за тех, кого сейчас немилосердно трясло, как меня, но от такой заботы мне хотелось выть!
Когда Расков закончил с нами, он выдал специальные
— Командор Вархаммер, я старалась быть вежливой с вами, я терпела ваш тяжелый характер, понимая, какую нагрузку вы несете, но прошение! Скажите мне прямо: это вы предложили Рю изменить сценарий? — Внутри меня все клокотало от еле сдерживаемой злости, которую я всю выразила в болезненной хватке на руке Молотка.
— Элия, вы можете звать меня Эрик, — спокойно ответил командор и медленно отцепил мои пальцы, а затем сразу поцеловал. Я выдернула руку и прижала к груди, сжимая в кулак.
— Не могу и не буду, командор. Мы не возлюбленные, не друзья и не коллеги. Я ваш ассистент, вы — мой начальник. Между нами есть устное соглашение, что я помогу вам, но и вы дали обещание — отпустить меня. А теперь играетесь со мной?
Взгляд Эрика стал серьезным, не привычно тяжелым, а каким-то иным. В нем всплыла боль и печаль. А еще злость, и совсем не меньшая, чем у меня.
— Элия, вы понимаете в каком положении находитесь? — начал жесткую отповедь Вархаммер. — Вас могут сослать на рудники, казнить, отдать Раскову на опыты. С вами могут сделать все что угодно! Потому что вы зависимы от Рю, от его удачного или нет сотрудничества с Земным Союзом. Почему, как вы думаете, акварианцы так долго не шли на контакт?
Я сглотнула, собираясь ответить, что не знаю этого напрямую, но Эрик не ждал моего ответа. Это была просто высказанная мысль.
— Они слабее в вопросах обороны, но не войны. Их технология камуфляжа превосходит нашу в десятки раз. Их кибернизация давно ушла вперед. Один только Сет чего стоит! Но за сотрудничество Рю придется что-то отдать, как и Земному Союзу. И каждая сторона знает, что неистово хочет другая, но проблема в том, что получив это, каждая из сторон становится опаснее в несколько раз. Да, я предлагал играть другую партию, не показывать слабость. Я даже был готов изменить отчеты, Элия. Я! Тот, кто стремился к месту Трибуна Земного Союза. И все ради твоей. Да, не смотри так на меня, твоей безопасности! Но Рю сам предложил другую партию, с другим исходом, я виноват только в том, что использовал его и твое положение.
— Я не люблю вас, Эрик. Я же не люблю вас, — уже не сдерживая слезы, я прохрипела в ответ, не в силах совладать с голосом. Мне было страшно, больно, обидно, невыносимо тяжело, что они оба страдали из-за меня. Как такое могло случится, что двое таких разных мужчин, растворились в чувстве ко мне?! Я всегда считала себя обычной, холодной, где-то слишком прямолинейной… и не способной любить. А теперь мое сердце разрывалось на атомы от эмоциональной бури.
— Я это прекрасно знаю, Элия, — его голос был полон скорби по мечтам, по желаниям, которые никогда не станут реальностью. В ушах зазвенело от перенапряжения. Я зажмурилась, и слезы брызнули из глаз, я схватила ртом воздух, но остановиться уже не могла — чужая боль накрыла меня с головой. Эрик притянул меня к себе и стал бережно гладить по спине. — А еще я ужасный человек, который никогда не упустит своего. На что я надеюсь? Ни на что, Элия. Но тебе придется дать согласие на брак, а я, как и обещал, отпущу тебя… в свое время.
В тот день командор Вархаммер стал для меня Эриком. А через земной месяц брачный договор был заключен и подтвержден печатями трех высших департаментов. Я стала Элией Вархаммер-Арве, женой нового Трибуна Земного Союза, почетным контактером с системой Аквариус, женщиной без сердца в груди. Его я отдала Рю. Он улетел на орбиту Луны для отправки домой вместе с лучшими бойцами земного флота в тот же день, когда у меня была фальшивая свадьба с безумно дорогим платьем и настоящими белыми розами. Я видела в стеклянный купол оранжереи, где проходил наш скромный праздник, белый ракетный след его лендера. Об этом мне сказал сам Эрик, то ли желая дать мне понять, что пора забыть акварианца, то ли разрешая проститься.
Как он и сказал, со мной могли сделать все, что угодно, и в приватной беседе на очном допросе, который проводил Квесториат во время дипломатической программы, Расков сам мне это подтвердил:
«Если вы хотите выжить, майор Арве. Мой вам совет, примите прошение на брак. Вархаммер спасет вас, потому что только он и сможет, а Рю спасу я. Я не буду выдавать разрешение на его наказание, потому что ситуация является внештатной, к тому же это был первый и единственный раз, когда командор нарушил предписание, а вот вы… вы, как минимум, ценный генетический материал для меня. Беззащитный материал».
Он стал крестным нашей с Эриком дочери.
А через два земных года прилетел Сет, а следом Фай и Иннику.
Глава 17
«Я не отпущу тебя».
Эния Вархаммер-Арве была моей копией. До рождения дочери я даже не подозревала, насколько глубоко желала стать матерью. Я честно была готова пожертвовать всем ради Рю, ради нашего счастья, но став матерью, я с ужасом осознала, что могла бы потерять.
Эрик души не чаял в ребенке. Холодная пустота между нами, что была в самом в начале, моя обида, ненависть к нему, безмерная злость на себя, за то, что вынуждена была отступить, принять чье-то навязанное решение — стояли ледяной глыбой, и мое решение забеременеть через репродуктивный закрытый центр стало той отправной точкой, после которой многое стало меняться. Во мне. В нем. В нас…
Постепенно мы перешли на иной уровень отношений — друзья.
Я также горевала и страдала по Рю. Неоднократно пыталась связаться с ним, но Трибунат (мой муж) сообщал лишь сухие сводки — «идет военный переворот…»
Эрик также упрямо продолжал лелеять свою любовь ко мне.
Космос забери, сколько мы ругались из-за этого! Сколько раз я умоляла его вычеркнуть меня из сердца. Разлюбить. Освободить себя и нас, но он всегда заканчивал фразой, против которой я ничего не могла противопоставить:
— А ты… Ты можешь вычеркнуть его, вырвать из сердца?
И от понимания с какой болью мы оба живем, становилось невыносимо.
Но Эния стала тем самым лучом надежды, что привносила в наш хаос тепло. Мы постепенно успокоились, душевные раны стали затягиваться, а общение перешло на новый этап.