Пираньи в шоколаде
Шрифт:
Однажды ночью мы сбежали из лагеря. Инициатива, разумеется, была моя. Неподалеку находилось озеро, куда нас пару раз организованно водили купаться, и мы собирались поплавать при луне.
Мы были у самого берега, когда из кустов неожиданно выскочил огромный пьяный мужик. Он схватил Машу, но она вырвалась и побежала прочь. Я тоже побежала, но споткнулась и упала. Этот гад навалился на меня и начал срывать с меня одежду. Изо рта у него несло таким смрадом, что меня чуть не вырвало. Я орала, царапала его, пыталась вырваться, но это было бесполезно. Он был гормадный и сильный как бык.
Неожиданно его хватка ослабла,
Он уже давно не шевелился, а Маша никак не могла остановиться. Ее трясло, как в припадке безумия.
Когда я оттащила Машу, он был уже мертв. Булыжником она разворотила ему весь затылок. Она не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, у нее началась истерика.
Я выбросила камень в реку, подобрала рукав, оторванный от моей кофточки, и повела Машу в лагерь. Нам повезло. Никто не видел, как мы вернулись. Маша залезла ко мне в постель, и всю ночь шептала:
– Меня посадят? Я ведь убийца, да? Я только хотела тебя защитить.
Я гладила ее по голове и успокаивала, как могла, говорила, что нас никто и никогда не заподозрит. Так и вышло.
У меня не было ни братьев, ни сестер, ни близких подруг. Родители жили своей жизнью, им было не до меня. Я понятия не имела о том, что такое настоящая привязанность к другому человеку. После той ночи все изменилось. Маша стала мне, как сестра.
Незадолго до окончания смены она сделала себе татуировку, скопировав мои родинки. Маша прокалывала кожу булавкой и втирала в нее отвар кожуры лесных орехов. Мы поклялись быть сестрами и даже выпили по капле крови друг друга, чтобы скрепить свое родство. Сейчас все это выглядит смешно – детские клятвы, наивные ритуалы, взятые из приключенческих книг, но в то время это казалось нам страшно серьезным.
Смена закончилась, и мы разъехались по разным городам. Зуенко посылала мне по два письма каждую неделю. Я писать ленилась, отвечала где-то раз в месяц а то и в два, но для Маши это не имело значения. Мы все равно оставались сестрами.
Из писем я узнала, что родители Маши купили дачу, она познакомилась с сыновьями соседей – братьями Светояровыми, и оба влюбились в нее. Сначала Зуенко больше нравился Максим – он был старше, но Антон, развитый не по годам, тоже вызывал у нее интерес.
Почти в каждом письме Маша рассказывала о них. Макс был очень талантлив, но Антон, баловень семьи, превосходил его на голову и считался чуть ли не гением. Максим злился и ревновал к успехам брата, но не решался вступать с ним в открытую конфронтацию. Потом Маша перестала писать, а через некоторое время я узнала о ее смерти.
История была темной. Было очевидно, что дело пытались замять. Антон на два года попал в психушку. Это что-то да значило. Я не сомневалась, что смерть Маши не была результатом несчастного случая. В ней были виновны братья Светояровы или, по крайней мере, один из них. Мысль о том, что убийцы остались безнаказанными, приводила меня в ярость.
Не думай, что месть стала главной целью моей жизни. В мечтах я не раз самым жестоким образом расправлялась с убийцами Зуенко, но в моей собственной жизни хватало проблем, и через год я почти забыла об этой истории. Воспоминания о ней вернулись спустя много лет, когда Максим Светояров неожиданно оказался моим конкурентом по бизнесу.
В ту ночь мне приснилась Маша. Мы снова были детьми и давали друг другу клятву в верности, а потом Маша попросила отомстить за ее смерть.
Прежде, чем приступить к охоте, следовало как можно лучше изучить свою жертву. Сначала я стала любовницей Максима, а потом, втайне от него и Антона. Младший оказался крепким орешком. Он искусно разыгрывал роль инфантильного дурачка с умом одиннадцатилетнего ребенка. Антон мог обмануть врачей и Максима, но не меня. Интуиция меня никогда не подводила. О его намерении избавиться от брата и заполучить его бизнес я догадалась задолго до того, как он сам мне в этом признался.
Максим, как и я, принадлежал к породе хищников. Он был из тех, кто мило улыбается тебе, а потом, не меняя выражения лица, вонзает в спину нож со словами: "Извини, дорогая, ничего личного, просто бизнес есть бизнес". Он был для меня достойным противником. Игра с братьями в "кошки-мышки" понравилась мне. Она доставляла даже большее удовольствие, чем мысль о мести или победе в конкурентной борьбе.
Мы с Максом стали деловыми партнерами, но я чувствовала, что с его стороны (как, впрочем, и с моей) это не более, чем тактический ход, и сделала ставку на Антона. План с пираньями придумал он сам. В отличие от брата, Антон доверял мне, так что я выигрывала в любом случае: выйди он сухим из воды, я бы постепенно прибрала к рукам бизнес Максима, а если бы Антона посадили, с его помощью я избавлялась от опасного конкурента.
Антон планировал убить брата недели через три – после того, как Максим заключит одну очень выгодную сделку. Не знаю, что произошло у Светояровых в ночь убийства, но я не верю, что в смерти Макса виновен Антон. В тот момент это было не в его интересах.
– Это могло произойти случайно. Что, если братья поссорились, и Антон, не контролируя себя, столкнул Макса в бассейн с пираньями?
Надин отрицательно покачала головой.
– Я знаю Антона гораздо лучше, чем кто бы то ни было. Он притворялся целых семнадцать лет, и подождать еще несколько недель для него не составило бы труда. Антон не из тех, кто совершает убийство в состоянии аффекта. Он слишком хорошо контролирует себя.
"Насчет этого ты заблуждаешься," – подумала я, вспомнив Светоярова-младшего, лежащего на земле среди осколков оконного стекла. Мог он броситься в окно специально, преследуя какую-то непонятную мне цель? Нет, такого просто не может быть.
– Ты выяснила, как погибла Маша? Кто потерял контроль семнадцать лет назад – Антон или Макс?
– С Максимом я вообще не касалась этой темы – это было бы слишком опасно. Антона я однажды спросила, что стало причиной его сначала реальной, а потом мнимой болезни, но он наотрез отказался что-либо объяснять. При одном упоминании о тех событиях он становился на себя не похож.
– Выходит, не так уж хорошо он себя контролировал?
– У каждого человека есть своя уязвимая точка, – пожала плечами "Черная вдова". – Ткни в нее пальцем – и он развалится на куски.
– А братья Светояровы никогда не интересовались твоими родинками – они должны были напоминать им о Маше?
– Макс вообще не обратил на них внимания. Сомневаюсь, что он мог вспомнить своих любовниц по именам, что уж говорить о родинках на руке девчонки, с которой он был знаком семнадцать лет назад.