Пират
Шрифт:
Благородный Магнус Тройл, увидев Мордонта в опасности, забыл свою недавнюю к нему неприязнь и готов был тут же броситься ему на помощь, если бы Эрик Скэмбистер силой не удержал его.
— Стойте, сэр, стойте! — воскликнул верный слуга. — Капитан Кливленд уже доплыл до мейстера Мордонта; пусть оба чужестранца помогают один другому, а мы спокойно посмотрим, чем кончится у них дело. Да разве возможно, чтобы светоч нашей страны погас из-за подобных молодцов? Стойте смирно, сэр, прошу вас, Бреднесс-воу не пуншевая чаша, а человек не тост, и его не так-то легко выудить длинной ложкой.
Это мудрое замечание, однако, пропало бы
Несмотря, однако, на свое напускное равнодушие, Магнус никак не мог удержаться, чтобы не заглянуть через головы людей, которые окружили Мордонта, как только его вынесли на берег и принялись усердно приводить в чувство; юдаллер до тех пор не мог вернуть себе видимость полного безразличия, пока юноша не приподнялся и не сел, доказав тем самым, что несчастный случай не привел ни к каким серьезным последствиям. Только тогда, громко обругав присутствующих за то, что никому не пришло в голову дать парню водки, юдаллер мрачно зашагал прочь, словно ему и дела не было до Мордонта.
Женщины, которые всегда чрезвычайно зорко подмечают признаки, выдающие чувства той или иной из них, и тут не преминули отметить, что когда сестры из Боро-Уестры увидели, как Мордонт погрузился в воду, Минна побледнела как смерть, а Бренда несколько раз закричала от ужаса. Но хотя это вызвало немалое число весьма многозначительных кивков, ужимок и подмигиваний — видно, дескать, старое знакомство не так-то легко забывается, — однако в конце концов кумушки милостиво признали, что трудно было бы ожидать от сестер меньших знаков участия, когда товарищ их детских игр чуть не погиб у них на глазах.
Какой бы интерес, однако, ни возбуждало состояние Мордонта, пока он был в опасности, оно стало заметно ослабевать по мере того, как юноша приходил в себя, и когда силы его окончательно восстановились, около него остались только Клод Холкро и еще двое или трое из присутствующих. Шагах в десяти от них стоял Кливленд, с его волос и платья стекала вода, а на лице было написано очень странное выражение, что тотчас же бросилось в глаза Мордонту. Пренебрежительная улыбка капитана и его надменный взгляд, казалось, говорили, что он сбросил тяготившую его прежде сдержанность, и лицо его выражало теперь нечто похожее на презрительное удовлетворение. Клод Холкро поспешил сообщить Мордонту, что он обязан своим спасением Кливленду, и юноша, поднявшись с земли, в горячем порыве признательности, забыв все остальные чувства, бросился к своему спасителю с протянутой рукой, чтобы от всего сердца поблагодарить его. Однако он с изумлением остановился, увидев, что Кливленд отступил на шаг или два, скрестил руки на груди и не взял протянутой ему руки. Мордонт отступил, в свою очередь, пораженный грубым жестом и почти оскорбительным взглядом, которыми Кливленд, относившийся к нему прежде с сердечной простотой или, во
— Довольно! — произнес Кливленд, увидев удивление Мордонта. — Не будем больше говорить об этом. Я заплатил свой долг, и теперь мы квиты.
— Я больше обязан вам, капитан Кливленд, — ответил Мордонт, — ибо вы ради меня подвергали опасности свою жизнь, тогда как я помог вам без малейшего с моей стороны риска. Да к тому же, — прибавил он, чтобы придать разговору более благодушный характер, — вы подарили мне ружье.
— Только трусы учитывают в игре опасность, — сказал Кливленд. — Опасность была спутником всей моей жизни и сопровождала меня в тысячах еще более страшных приключений; что же до ружей, то у меня их имеется достаточно, и если хотите, то можно испытать, кто из нас лучше умеет владеть ими.
В тоне, каким были сказаны эти слова, звучало нечто, чрезвычайно глубоко задевшее Мордонта: они «таили зло», как говорит Гамлет, и грозили, очевидно, бедой. Кливленд увидал изумление юноши, подошел к нему вплотную и, понизив голос, произнес:
— Вот что, мой юный друг, среди джентльменов удачи в том случае, если двое гонятся за одной добычей и стремятся отнять друг у друга ветер, принято считать, что шестьдесят ярдов морского берега и пара ружей — неплохой способ для того, чтобы уравнять шансы.
— Я не понимаю вас, капитан Кливленд, — ответил Мордонт.
— Ах, вы не понимаете меня! Ну конечно, я так и думал, что не поймете, — ответил капитан и, круто повернувшись на каблуках, с улыбкой, похожей на издевательство, смешался с гостями. Вскоре Мордонт увидел его рядом с Минной, которая живо заговорила с ним, словно благодаря за храбрый и самоотверженный поступок.
«Если бы не Бренда, — подумал Мордонт, — я почти сожалею, что он не оставил меня на дне воу, ибо, видимо, никому на свете нет дела до того, жив я или умер. Пара ружей и шестьдесят ярдов морского берега — вот, значит, чего он хочет! Ну что ж, так оно, пожалуй, и будет, но не в тот день, когда он спас мою жизнь с опасностью для своей собственной».
Пока он раздумывал таким образом, Эрик Скэмбистер шепнул Клоду Холкро:
— Ну, если эти молодцы не принесут друг другу несчастье — лгут тогда, значит, все предсказания. Мейстер Мордонт спасает Кливленда — прекрасно, Кливленд вместо благодарности занимает его место в Боро-Уестре и в сердцах ее обитателей, а вы сами понимаете, что значит потерять благорасположение такого дома, где котелку с пуншем никогда не дают остыть. Теперь этот Кливленд, в свою очередь, имеет глупость выудить Мордонта из воу: посмотрим, не получит ли он в награду дрянной рыбешки вместо доброй трески?
— Полно, полно, — отвечал поэт, — все это бабьи сказки, друг мой Эрик; а знаете, что сказал по этому поводу достославный Драйден, он же святой Джон?
Желчь желтая, скопившись в пузыре,Дала начало всей твоей хандре.— Святой ли Джон, святой ли Джеймс — все едино. Оба могут в этом деле ошибаться, — заметил Эрик, — ибо, полагаю, никто из них не живал в Шетлендии. Я говорю только, что если есть правда в старых поговорках, так эти два молодца принесут друг другу несчастье. И если это случится, пусть уж лучше плохо придется Мордонту Мертону.