Пираты, каперы, корсары
Шрифт:
Сюркуф тяжело вздохнул и зашагал по палубе, торопясь до наступления ночи еще раз тщательно осмотреть все помещения и оснастку: ведь теперь любая, даже самая незначительная, оплошность могла оказаться для них роковой.
День близился к концу, и едва вечерние сумерки стушевали четкие контуры площадей и улиц Тулона, как раздался оглушительный, подобный грому удар, сотрясший землю и море. Это взорвали главный арсенал. Из цейхгауза взметнулись к небу пять огромных огненных столбов. И тут же вверх по мачтам тринадцати французских военных кораблей побежали, колеблемые ветром, языки пламени.
От
Едва рассвело, Наполеон был уже на господствующей над гаванью батарее. Спать ему прошлой ночью не пришлось, как и стоявшему рядом с ним генералу Дюгомье. Оба они смотрели в подзорные трубы, наблюдая за все еще не взятым фортом Ля Мальгю. Он казался покинутым, однако, скорее всего, был предварительно заминирован. Размышляя о своем, Наполеон направил случайно трубу на бригантину, едва проступавшую сквозь кисею редеющего тумана.
— Что такое! — воскликнул он. — Гражданин генерал, какое название было вчера на носу этой странной бригантины?
— “Курочка”, — ответил Дюгомьс.
— Ночью это название закрасили и заменили другим.
Генерал направил трубу на корабль, прочел надпись и покачал головой.
— Ничего не понимаю, — удивился он. — Там написано по-французски. Из английской “Курочки” корабль стал французским “Соколом”. Что это значит?
— Какой-то трюк, хитрость против нас.
— Положим, этот маленький кораблик ничего худого нам сделать не сможет. Ага, теперь он поднимает паруса… Черт побери, французский вымпел? Выбирают якорь, утренний ветерок надувает паруса, бригантина собирается выйти в море…
— Ну, уж этого-то я ей не позволю! — воскликнул Наполеон.
Он подошел к пушке, собственноручно направил ее ствол и рассмеялся, уверенный в успехе:
— Она должна пересечь линию стрельбы. Посмотрим, не разучился ли гражданин Бонапарт вести прицельный огонь.
Генерал сделал рукой предостерегающий жест:
— Человек на шканцах не похож на англичанина. Впрочем, смотри-ка, он тоже наблюдает нас в трубу!
Бонапарт немного повозился со своей трубой, потом резко отнял ее от глаза, старательно протер стекла и снова навел на командира бригантины. Он узнал его! А тот вскарабкался вверх по вантам и радостно махал им шапкой.
— Он нас приветствует, — сказал генерал. — Не иначе, как он знает одного из нас.
— Тот, кого он знает — я, — ответил Бонапарт.
— Ах, так! Но кто же он?
— Гражданин генерал, это — история, о которой я расскажу подробно как-нибудь в более свободное время. Этот молодой человек хотел получить от Конвента корабль, его услуги отвергли, и теперь он сам заполучил его — прямо из английского флота.
— Из ряда вон! Как же ему это удалось?
— Представления не имею.
— Ну, об этом мы еще узнаем. Так или иначе, корабль ему достался не без схватки с экипажем. Отважный парень! Жаль, что он идет навстречу своей погибели. Там, на выходе из гавани, английские корабли. Они расстреляют его.
— Да, очень жаль! Хоть бы имя-то корабля менял не так открыто, на виду у всех, тогда, может, и сумел бы еще проскочить.
Бригантина тем временем вошла в сектор обстрела батареи. Громко и отчетливо выкрикивая командные слова, Сюркуф послал своих людей на реи, и они выстроились на пертах, как на параде. На мачте взвился трехцветный французский флаг, и из пушечных портов грянули залпы приветственного салюта. Все происходило столь сноровисто и с такой удивительной точностью, что даже невозмутимый Бонапарт не мог скрыть восхищения. Он скомандовал огонь и ответил своими пушками на приветствие человека, которого собирался было навсегда вычеркнуть из памяти. Разумеется, огонь был неприцельным, и ядра шлепались в воду далеко от бригантины, а она, грациозно покачиваясь, все дальше уходила из сектора обстрела.
Едва корабль миновал батарею, как на носу его появился человек, который начал какие-то манипуляции с надписью. К удивлению своему оба стоявшие в укрытии офицера увидели, что первоначальное имя корабля не закрашено, а лишь заклеено бумагой. Бумагу удалили, и появились отчетливые буквы прежнего названия.
— Ах, дьявол! Этот парень обвел нас вокруг пальца, — воскликнул генерал Дюгомье. — Вся эта комедия была нужна ему только, чтобы без опаски пройти мимо батареи. Ему не дали корабль, вот он и решил переметнуться к врагу.
— Нет, этому я не верю, — отозвался Наполеон. — Этот Сюркуф не способен на измену нации, ведь он, как ни странно это сейчас звучит, убежденный христианин. Эти люди незаменимы, надо только суметь направить их на полезные дела. Я думаю, он собирается одурачить англичан.
— Ну что же, посмотрим… Вот подойдет он к ним на дистанцию стрельбы, тогда и увидим.
Слегка накренясь, бригантина полными парусами, как на крыльях, летела по рейду. Дальше в море крейсировали трехмачтовики англичан. Невооруженным глазом можно было разглядеть каждый отдельный корабль. Бригантина устремилась прямо к флагману, на котором находился сам адмирал Худ.
— Он правит к флагману, он предатель! — сказал генерал Дюгомье.
— Не уверен, — возразил Наполеон. — Однако события и впрямь разворачиваются весьма интересно.
— Неужто он рискнул бы подойти так близко к флагману, не будь у него намерений предаться англичанам?
— Не обязательно. Но во всем этом есть что-то непонятное.
— Ты о людях, вылезающих из люков?
— Да. Две минуты назад они ушли с палубы вниз французами, а теперь на них мундиры английских моряков. О-о-о, мне кажется, я понял замысел этого дьявола Сюркуфа! Похоже, этому молодому бретонцу и впрямь можно было бы доверить любой корабль.