Пираты Короля-Солнца
Шрифт:
— Что же воспоследует за этим? Полагаю, все же с похмелья Рауль де Бражелон не так красиво напишет свою фамилию как раньше. Рука задрожит, — ворчал паж.
— …доверяю получать мое жалованье господину… — диктовал герцог, — Гримо, тебя запишем как в моем завещании 'Вогримо' .
– 'Вогримо' — слитно или раздельно? 'Во Гримо' ? Или через дефис? "Во-Гримо"?
— Слитно, конечно, слитно! — сказал герцог.
— Тупость какая-то, — бубнил Анри, — Хуже диктовки по латыни! Во! Гримо! При чем тут «Во»? Не Фуке ли навел на мысль? 'Во-ле-Виконт", «Во-ле-Гримо». Написали
— Ну, все? Гримо, мы тебя запишем как 'военного советника' . Так престижнее.
— …господину Вогримо, военному советнику, — написал Анри, — Все!
— Спасибо, мой дорогой. Ты свободен.
— Но объясните мне, что тут секретного? — спросил Анри, — Самые обычные бумаги. Что за этим кроется? Не хотите говорить? Все равно узнаю!
— А клятва? — спросил Бофор.
— Ну,…окольными путями…
''Скажем?" — 'Скажем!
Бофор объяснил суть интриги.
— Рауль хочет отказаться от жалованья? — переспросил Анри, — Из-за короля? Вот молодец! Принципиальный парень! Мало кто на это способен! Да, можно сказать, никто не способен! Я слышал, Пираты уже считали, по скольку на кого выйдет, если прибавить какие-то проценты… словом, уже начали делить шкуру неубитого медведя. Но я тоже хочу! Из солидарности с Раулем. Я сам напишу бумагу! Я знаю, что писать.
— Черт побери! — воскликнул герцог, — Да мы посвятили тебя в этот, с позволения сказать, заговор, чтобы до короля не дошел его протест, а ты нам все портишь.
— До короля дойдет, — сказал Анри твердо, — Мое заявление, во всяком случае. Лично Его Величеству.
Анри взял чистый лист и написал теперь уже без ворчанья:
''Его Величеству Королю Франции
Людовику Четырнадцатому
Лично.
Заявление.
Я, Анри де Вандом, паж и секретарь Его Светости герцога де Бофора, Адмирала Франции, прошу отдать назначенное мне жалованье матерям, женам и детям солдат, погибших в Девятом Крестовом Походе.
На 'Короне' , флагмане Адмирала.
Анри де Вандом' .
Анри поставил дату и расчеркнулся. Бофор прочитал заявление и взял свою трубку.
— Читай, — сказал он Гримо.
Гримо, прочитав заявление пажа, стал еще мрачнее.
— Ну что, старикан, давай закурим? — предложил герцог.
Гримо кивнул.
— Опять курить? — возмутился паж.
— Отстань, — огрызнулся герцог, — Дай подумать.
Гримо закашлялся.
— Дайте мне трубку! — решительно сказал Анри, — Хватит курить, слышите! Если герцогу угодно отравлять воздух, вы-то хоть будьте благоразумны!
Бофор искоса взглянул на пажа и заметил слезы обиды на глазах Анри. Анри протянул ладошку к Гримо.
— Пожалуйста. Гримо. Вам нельзя так много курить. Отдайте мне вашу трубку.
Гримо откашливался.
— Прошу вас. Вы такой хороший. Мы все вас очень любим. Отдайте мне вашу поганую трубку. Сделайте это не ради меня. Ради Атоса!
Гримо насупился и подал Анри свою трубку. Анри с размаху выкинул трубку в море.
— Ах, черт! — воскликнул Бофор, — Это переходит все границы! Что ты творишь? Атос-то тут при чем?
— Атос не курит, верно, Гримо? —
— Да… — проворчал Гримо.
— Вот попали, — вздохнул герцог, — Трудно иметь дело с безумцами, а если безумцы спелись, совсем дело табак.
— С кем это я спелся? — спросил Анри, вцепившись в китайскую книгу, словно ища защиты у Шевалье… и китайцев…
— С 'вышеупомянутым Раулем де Бражелоном' , — съязвил герцог.
— Если вы все-таки удостаиваете меня чести беседы с вами, монсеньор, я позволю себе заметить, что во многом не разделяю взгляды господина де Бражелона, — обиженно сказал Анри.
— Как же, как же! Видел я, как вы ворковали! За опрокинутым тобой бокалом последовала курятина, которую виконт уплел в один присест, — усмехнулся герцог, — Ему-то что, парень здоровый. А вот ты все-таки поменьше уделяй внимания красивым глазам своего собеседника, а то…
— А то что? — спросил Анри вызывающе.
— А то… я и сам хотел прийти к тебе на выручку.
— Мы не 'ворковали' , как вы изволили выразиться! И даже не думали ворковать!
— Что же вы делали?
— Ругались, монсеньор! А что касается бокала, хватит на эту тему! Много шуму из ничего! Вы все опешили, растерялись, вот мне и пришлось подстраховать виконта. Ну и пусть де Сабле решил, что я пьянчужка! Бог правду видит!
— Ругались? — удивился герцог, — С чего это вам ругаться?
— Вернее — из-за кого! Из-за иезуитов.
— Иезуитов? — спросил Гримо, вздрогнув.
— Да-да, иезуитов, — кивнул Анри, — И еще из-за 'черной аббатиссы' .
Гримо схватился за голову.
— Так вы все знаете? — спросил Гримо.
Анри передал суть своего спора с Раулем.
— Слава Богу, — вздохнул Бофор.
— Слава Богу, — сказал Гримо.
— А я уж грешным делом подумал, что Малыш Шевретты разоткровенничался.
— Малыш Шевретты уже вырос и может сам распоряжаться своим жалованьем. И, несмотря на наши споры и даже чуть ли не вражду, да-да, вражду, и нечего смеяться! — я повторяю вам, монсеньор, находясь в здравом уме и трезвой памяти, что в этом вопросе, — Анри показал на столик с бумагами, — Я разделяю его убеждения и не желаю принимать подачки от превысившего свою власть короля!
— Бред какой-то, — вздохнул герцог, — Когда Малыш Шевретты говорит разумные вещи, ты на него набрасываешься, а когда он делает явные глупости, ты усугубляешь ситуацию своими ребяческими выходками.
— Я хочу помочь беднякам, — сказал Анри, — Это наш долг. Этому учит христианская мораль. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в Царство Небесное.
– 'Католичка", — шепнул Гримо на ухо Бофору.
— Да, — сказал Бофор, — Добрый католик, милосердный Анри де Вандом. Но мы не верблюды.
— Докажите это Богу! Кстати, монсеньор, вы меня научите кататься на верблюде? Там же они водятся?
Бофор улыбнулся.
— И еще, монсеньор… Когда мы победим, пожалуйста, не устраивайте охоту на львов в Африке! Пусть себе живут среди дикой природы! Я знаю, в Алжире водятся львы, в Атласских горах особенно. Не убивайте львов и не ловите, даже если король прикажет — для своего зверинца. Проявите милосердие к этим прекрасным животным!