Пираты Короля-Солнца
Шрифт:
— Морс? — предложил Рауль.
— Чуть-чуть, — сказал Анри.
Рауль налил себе полный бокал, пажу — чуть-чуть.
— Никак отпиться не могу, — вздохнул он.
— Сударь, — сказал Анри, — Теперь, когда я убедился, что вы в добром здравии, и вам не нужна медицинская помощь… Хотя почему у вас хриплый голос?
— С перепоя, — сказал Рауль, — А может, и сорвал, песни же всю ночь орали.
— Какая жалость! — воскликнул Анри, — Неужели так и останется?
— Да ладно, — сказал Рауль, — Пройдет. А не пройдет, черт с ним. Я ж не
— О, но вы таким звонким голосом пели песню о капитанах, сударь! И еще…когда предложили тост… чтобы погибла надежда Ислама…
Анри жалостливо вздохнул.
— Можно подумать, я лишился ноги или глаза, — фыркнул Рауль, — У Пиратов это часто. Да еще и шрамы.
— Что бы вы ни говорили, — сказал Анри, робко поднимая глаза на своего собеседника, — Мне очень трудно представить вас на деревянной ноге и со шрамом.
— А вы представьте, — сказал Рауль, стараясь говорить погрубее, — Я же Пират.
Гримо тихо смеялся.
"Нет, мой милый, ты не пират! Ты редкий дурак и теряешь драгоценное время. Черт возьми! Все-таки до отца тебе далеко. Тьфу! Злости не хватает!
— У меня к вам поручение от герцога, — сказал Анри, — Но герцог велел вам сказать только в том случае, если вы себя хорошо чувствуете.
— А если бы я заболел? — спросил Рауль, — Что тогда?
— Тогда г-н Дюпон к вашим услугам. А почему вы спросили? Вы все-таки нездоровы? О сударь, не скрывайте ничего!
Рауль добродушно-шутливо обнял пажа.
— Если я заболею… — пробормотал Рауль.
— То что? Что вы сделаете? Утопитсь?
"Черт возьми! Моя дурная слава бежит впереди меня!"
— Все нормально. Что угодно герцогу? Говорите!
— Может, вы все-таки оденетесь? — спросил Анри, — Вам не кажется, что вы…э… неприлично выглядите?
— Я у себя, и мне жарко, — сказал Рауль, — Позвольте заметить, Анри, я вас сюда не приглашал. Вы пришли,…проявив инициативу, влекомый достойным уважения чувством любви к ближнему…
"Любви к ближнему. Аминь. Но эта любовь к ближнему принимает какую-то не католическую, а древнегреческую форму, — подумала перепуганная Бофорочка, — Господи, защити меня от этого язычника' .
— …но вам угодно читать мне ханжеские проповеди, а я в ответ на ваши проповеди заявляю вам, что не разделяю взгляды господ иезуитов, понимаете, паж? Мне ближе гуманисты, Возрождение, древние греки. На время путешествия эта каюта — мой дом. Мой дом — моя крепость. Я делаю в своей крепости что хочу. И не собираюсь париться как какое-то рагу! Захочу, и вовсе догола разденусь, и никто мне не запретит. А если будет жарко, я так и сделаю, и буду валяться до самого Алжира.
— Но только при мне не раздевайтесь догола, — пискнул паж.
"Да уж, — подумал Гримо, — Это ты хватил лишку. Напугал бедную девочку. Всему свое время, дурачина!
— Но, чтобы не шокировать вас, маленький ханжа, облачусь в свой халат, — сказал Рауль, заметив, что хозяйственный Гримо уже приладил крючки
— Вы напрасно считаете меня ханжой, — сказал Анри, переводя дух, — Я тоже считаю, что человеческое тело прекрасно. Я восхищаюсь мраморными статуями. Но сударь, существуют приличия!
— А! Слава Богу, что вы хоть статуями восхищаетесь! А то вы могли бы обозвать античных богинь дьявольскими идолами. Или Амур, Венера, Аполлон, кто там еще — одно дело, а живой человек — другое? И какая же статуя вызывает у вас наибольшее восхищение?
— Амура, — сказал Анри, — В Вандомском дворце. Амура. Бога любви. Вы, между прочим, на него чем-то похожи. Раньше мне это в голову не приходило.
Рауль хотел рассказать о своей статуе Психеи, но решил поскорее узнать, в чем заключается поручение Бофора. Он посмотрел на Анри вопросительно. Гримо же ждал совсем иного продолжения диалога!
— Итак? — спросил Рауль, — Что угодно герцогу?
Гримо больше не мог сдерживаться. Болтовня этих младенцев его доконала. Он захохотал во всю глотку.
— Что это с ним? — испуганно спросил Анри, — Он не помешался? Мне страшно, господин де Бражелон!
— Мне тоже страшно, — сказал Рауль, — Я замечал за бедным Гримо с некоторых пор разные странности. Знаете… Вандом, у стариков бывает иногда…
— Да, бывает! — откликнулся Вандом, — Помнится, мне говорили о бедных стариках, выживших из ума, за ними ухаживали…монашенки. Ваш Гримо тоже выживает из ума. Представляете, он напялил парик алонж!
— А! Так мне это не приснилось?
— Нет-нет! Это подарок герцога.
— А я думал, это я помешался. Но может, обойдется с Гримо, как вы думаете, Анри?
— Надеюсь, обойдется, — сказал Анри, — А вам не страшно оставаться с бесноватым?
— Пустяки, — сказал Рауль.
— Со мной-то обойдется, — захохотал Гримо, — Это у вас, деточки, не все дома! Деточки. Глупенькие маленькие деточки. Ха-ха-ха!
— Не обойдется, — сказал Рауль с расстроенным видом, — Придется все-таки звать г-на Дюпона.
— Сначала выслушайте, что хочет от вас герцог. Это все же важнее. Рауль приготовился слушать Анри, с тревогой смотря на смеющегося Гримо. Паж протянул Раулю записку.
— Читайте, — сказал Анри.
3. "ФОРМА ОДЕЖДЫ — ПАРАДНАЯ"
— Как это понимать? — спросил Рауль, протягивая Анри записку адмирала.
— Так и понимайте, — ответил Анри, — Что вам не ясно?
В записке герцог велел собраться всем участникам ночной пирушки на шканцах по сигналу корабельного колокола. Рауль должен был оповестить всех Пиратов.
— Зачем нас всех собирают? — спросил Рауль.
— Я не знаю, сударь. Правда, не знаю. Рано утром пришел капитан де Вентадорн, и они о чем-то тихо говорили. Потом капитан ушел по своим делам, а герцог написал вот эту записку и велел передать вам. В том случае, если вы вполне здоровы.