Пируэты (не) для слабаков

Крынская Юлия

Корса втолкнул девчонку в комнату, и от испуганного взгляда её серых глаз в штанах у Алекса стало тесно. В свои тридцать три он попробовал многое, но девственница на его пути встретилась впервые. Алекс предпочитал опытных дам. Для него самого было загадкой, почему ему доставляло такое удовольствие влюблять в себя до безумия состоявшуюся во всех отношениях женщину и тут же бросать. Он желал победы во всём, а судьба побеждённого его не трогала. В тот злополучный год, когда он, мастер спорта по боксу, взял второе место на чемпионате Европы, вспышка гнева уничтожила его карьеру. Алекс ударил судью на ринге, разругался с тренером и был с позором изгнан из команды. Отец, бывший боксёр, гуру Алекса в жизни отвернулся от него, а

на работу не брали даже учителем физкультуры в ПТУ. Но наступила эра крепких кулаков, и Алекс, сколотив группировку из таких же отщепенцев, занял своё место под солнцем. Его прозвище «Монгол» внушало ужас не только питерским предпринимателям. Алекс не признавал поражений, но ему казалось, что с женщинами он поступает так не из-за жажды победы. В последнее время его допекало одиночество. Он мог бы завести собаку, но увидев сегодня дочку Кострова, решил завести себе женщину. Аромат её тела вскружил ему голову почище гашиша, лишь только он приблизился к ней. Эта девушка пахла иначе, чем другие. Как летний луг, как свежий бриз. Алекса сначала сбили с толку её развратные красные кружева, но когда его стояк ткнулся в нетронутую плоть, внутри перемкнуло. Перемкнуло от девичьей чистоты и маленькой груди с розовыми вершинками, не знавшими мужской ласки. Перемкнуло от крика о помощи и гладких складочек без единого волоска. Алекс хотел отвезти девушку в свой дом и проверить на ней свою формулу любви, но эта дрянь скинула его с лестницы. К вожделению добавился охотничий азарт и жажда мести.

– Как тебя зовут? – Алекс приложил бутылку к ушибленному плечу.

Девушка дёрнулась в руках Корсы, и он вытолкнул её на середину комнаты.

– Пошел к черту, – выплюнула она.

Светлые волосы девушки растрепались, а полуоткрытый рот так и манил. Алекс закурил и прикрыл глаза, прогоняя наваждение. Он утопал в сером, полыхающем праведным гневом взгляде: «Нужно что-то делать с этим. Раздавить, растоптать в корне».

– Что ж, добро пожаловать в ад, детка, – Алекс улыбнулся девушке.

Он кивнул Винту, и тот на пару с Корсой повторил фирменный трюк по раздеванию несогласных. Алекс согнул её ноги в коленях, и, больше не церемонясь, сходу порвал ранее нетронутую плоть. Крики девушки раззадоривали ещё больше. Алекс вдалбливался в её глубины с остервенением, потеряв ориентиры в пространстве. Неконтролируемая ярость выплёскивалась наружу, как проснувшийся вулкан. Наконец Алекс излился в девушку с диким рычанием и поднялся на ноги, тяжело дыша. Он взглянул на дрожащие окровавленные бёдра жертвы и, поборов в себе жалость, рыкнул:

– Следующий!

Алекс закрылся в ванной, заткнул уши и зажмурился. Содеянное зло только больше привязало его к самой обычной девчонке, с серыми, как гранит, глазами. Он встал под душ, смывая с себя её кровь: «Я хочу эту малышку себе. Она будет только моей!» Холодная вода медленно но верно трезвила разум. В голове рождались уже совсем другие вопросы: «Что я наделал? Что мы наделали?» Алекс выскочил из ванной и чуть не растянулся на скользком полу. Опоясавшись полотенцем, он ворвался в гостиную и оторопел. Парни облепили девушку со всех сторон.

– А ну отошли от неё! – рыкнул он и отшвырнул Корсу от неё.

Глава 3

Около девяти утра Геля выбралась на крыльцо. Ноги подкашивались. Голова гудела, а на веки будто налили свинца. Тело лихорадило. Она вцепилась в перила и опустилась на ступеньку. С губ Гели, потрескавшихся до крови так, что она ощущала её вкус, сорвался стон. Во рту пустыня, а язык как наждачная бумага. Сквозь сосны пробивались золотистые солнечные лучи, в лесу заливались птицы, пахло грибами, жухлой листвой и мокрой хвоей. Воспоминания всплывали обрывками. Пальцы саднило, и Геля взглянула на свои обломанные ногти. Случившееся казалось ещё большим кошмаром на фоне благолепия природы, а двор виделся ей совсем чужим. На газоне осталась только сияющая чёрная иномарка. «У отца в гараже всегда есть канистра с бензином! Нужно запереть бандитов в доме… Ключи… Где моя сумка? В гостиной её не было. Ноги не держат, но я…»

– Детка, а ты куда подорвалась!

Геля вздрогнула. Этот голос она вряд ли когда-нибудь забудет. Нервы натянулись как тетива. Она обернулась. Ненавистный незнакомец навис над ней, широко расставив крепкие ноги, играя на пальце ключами от машины. Накачанные мышцы перекатывались под кожей. Он был красив пугающей демонической красотой. Сегодня незнакомец ещё больше пугал Гелю. Для таких как он, люди всего лишь расходный материал. Бандиты ночью называли его Монгол.

Он стал её первым, уступил место следующему и ушёл. Вернулся, когда Геля от ужаса забыла, как дышать. Расшвырял ублюдков и склонился над ней. Очнулась Геля в ванной. Монгол мощной струёй воды смывал «следы преступления» с её тела. В его объятьях она вытерпела в спальне отца остатки ночи, то глотая слезы, то вынашивая планы мести. Геле казалось, что ей удалось незаметно ускользнуть из постели, но она ошиблась.

Геля поднялась со ступенек и, гордо расправив плечи, встала перед Монголом. От насмешливого взгляда холодных ядовито-голубых глаз ей стало зябко. Лишенный жалости и сострадания он действовал гипнотически. Геля посмотрела на его накачанные руки: левую обвивала татуировка дракона, а на правой были выбиты иероглифы.

– Сейчас ко мне поедем. Твой папаша исчез, значит пойдёшь в уплату процентов… Классная девочка! – Монгол коснулся её груди. – Хоть и строптивая.

Гелю затошнило. То ли от омерзения, то ли от выпитого алкоголя. Ночью парни влили ей в рот стакан виски, а Монгол уговорил выпить потом ещё один. Рвота мощной струёй обрушилась на крыльцо, Монгол еле успел отскочить. Геля вытерла рот полотенцем, висевшим на перилах, и увидела свою сумку. Она валялась у нижней ступеньки. Геля нагнулась за ней и чуть не упала, удержавшись за стену. Шершавые бревна сруба оцарапали ладонь, но она даже не поморщилась. На углу дома стояла бочка с дождевой водой. Геля умыла лицо и, задержав дыхание, опустила голову в ледяную прохладу. Сердце перехватило от холода, но стало легче. Постояв так несколько секунд, Геля выпрямилась и откинула назад мокрые волосы.

– Эффектно! – усмехнулся Монгол.

Его плотоядный взгляд она ощущала спиной.

– Видеть тебя больше не желаю! – крикнула она, но голос сорвался и прозвучал жалко и неубедительно.

Страха не было. Изнурительные занятия на пути к изящным фуэте, монотонные упражнения у станка, когда пальцы сбиты в кровь неудачными колками, научили её стойкости оловянного солдатика. Геля создала воображаемый мир со своими правилами и героями и уходила в него, когда сил не оставалось даже дышать. Только благодаря ему она сегодня дожила до утра.

– А я тебя не спрашиваю, перед фактом ставлю. Садись в машину, – Монгол подошел к ней, по-хозяйски вытер волосы, лицо и потащил за рукав к машине.

– Поверь, я умею добиваться своего, – он развернул Гелю к себе и отросшей щетиной провел по её щеке.

– Это не так называется!

Губы Монгола изогнулись в пугающей улыбке. Он открыл дверь и втолкнул Гелю на переднее сиденье.

Раздался скрип ворот. Геля с надеждой оглянулась назад, но это вернулась вишнёвая «девятка». За рулем сидел Корса, и от его взгляда Геля съежилась.

– Приберёте здесь всё и валите, – приказал ему Монгол, наклонившись к окну и заговорил тише. Но Геля все слышала:

– Я исчезну дня на три.

– Может всё-таки отдашь её нам? – Корса кивнул на Гелю.

Монгол выпрямился, обернулся на неё и подмигнул. Она закрыла глаза, забыв от ужаса как дышать.

– Перебьётесь! – обронил Монгол, вернувшись к собеседнику – Пригляди за ней минутку, я схожу, оденусь.

Он захлопнул дверь со стороны Гели, закрыл машину на сигнализацию и ушёл в дом.