Письма-минутки
Шрифт:
Как-то раз беседовали втроем, находясь в комнате Ремени, и Эркень заявил, что, мол, отражение действительности в партийном духе столкнулось бы с большими трудностями: ведь не напишешь же, что спокойствие в стране достигается лишь средствами диктатуры с помощью АВХ [9] . Не будь АВХ столь сильной организацией, могло бы дойти до беды.
В другой раз, в более широкой компании, Эркень в юмористическом стиле пересказал свою так называемую историю «Тринадцать партизан из Нови-Сада», наверняка известную партийному руководству. Меня поразила такая деталь: Эркень был у товарища Ракоши и, когда выходил из кабинета, товарищ Ракоши сказал ему вслед: «Вот видите, мы даже не докапываемся до вашей истории про тринадцать партизан» [10] . Не уверен, что передаю слова Эркеня буквально.
9
Служба
10
Один из документов, обнаруженных впоследствии в Венгерском сводном архиве, свидетельствует о том, что Иштвана Эркеня чуть не арестовали за огласку этой гротескной истории.
Не будучи в курсе подробностей, не считаю себя вправе делать какие-либо выводы, я всего лишь изложил факты. В свою очередь настаиваю на строжайшем соблюдении секретности, так как кое-кого даже в партийном руководстве связывают с Эркенем дружеские отношения.
Л.
В 56 году я, по сути, принимал участие в немногих политических акциях. В конце октября, когда зародилось Свободное радио, меня пригласили в парламент (вещание происходило оттуда) и попросили написать вступление к первой передаче. Я с готовностью согласился и прямо там, на месте, сочинил текст, начинавшийся словами: «Долгие годы радио выступало рупором лжи. Мы лгали днем и ночью, лгали часто и на всех частотах…» Эта заставка к радиопередаче да газетная статья — гимн революционному Будапешту — вот и все мои деяния. Больше ничего не могли вменить мне в вину. <…> Правда, когда писателей призвали к ответу, я отказался признать свои ошибки, не считая собственные убеждения заблуждениями. За это и угодил в черный список: пять лет мои произведения не печатали, я был лишен работы репортера и даже корректора. <…> Извлек на свет божий пылящийся втуне диплом инженера-химика и пошел работать на фармацевтический завод.
И между делом продолжал писать, обретя свой голос. Тогда-то зародились мои рассказы-минутки.
Ода Будапешту
Я, рожденный здесь, все же не знал тебя; я, тебя любящий, не раз поносил тебя. Прости своего заблуждавшегося сына, славный город мой, Будапешт!
Как же мог я считать тебя, родной мой город, таким же, как другие, одним городом из многих?!
Ходил по булыжным твоим мостовым и думал, будто мостовые только для того и предназначены. Садился в трамвай, считая, что трамвай должен быть лишь транспортным средством. Я побывал во множестве домов твоих и верил, будто в этих стенах можно только жить, есть, пить, обитать. Я не знал, что окна — это бойницы, что из трамваев можно сооружать баррикады, а на улицах твоих — сражаться, идти в наступление и побеждать.
Во всех краях земли, на всех картах и глобусах сегодня заново пишут твое имя, Будапешт. Этим словом обозначают не только город. Будапешт сегодня говорит о том, что против танков можно идти с голыми руками. Будапешт на всех языках мира означает верность, самоотверженность, свободу, честь нации. Каждый, кто любит свой родной город, желает ему: будь и ты таким, как Будапешт!
Желаю и я — пребывать тебе веки вечные таким, как сегодня, Будапешт! Обиталищем гордых и смелых людей, наставителем венгров на добрый путь, стань для всего человеческого рода путеводной звездою, о Будапешт! Будь гостеприимным хозяином для всех народов мира, но не терпи среди священных стен своих орды захватчиков и чужие флаги.
Будь же и ты, мой родной город, таким, как Будапешт, и сделай так, чтобы мы, недостойные сыны твои, стали достойными тебя и друг друга. Живи вечно — в труде, борьбе, в дыму и копоти, в крови. Да восславится вольный город Будапешт!
2 ноября 1956 г., пятница
МИЛАНУ ФЮШТУ, 1958
Дорогой Милан!
Моей любви и восхищения тобою ничуть не умаляет тот факт, что я забыл поздравить тебя с днем рождения. (Слабым оправданием служат обрушившиеся на меня неурядицы и беды.) Зато в знак почтения я вновь — вот уже третий раз — перечитал «Историю моей жены» [11] и опять испытал такое наслаждение, что в душе не осталось места досаде на собственную забывчивость.
11
В русском переводе роман М. Фюшта «История моей жены» вышел в 2010 г. в издательстве «Водолей», а в «ИЛ» (2011, № 7) опубликовано предисловие автора к его первому изданию.
Итак, поздравляю с днем рождения — вероятно, последним в ряду поздравителей — и прошу, в случае крайней необходимости, дозволь и мне приникнуть к источнику вечной молодости.
Твой истинный поклонник,
почитатель и друг
Иштван Эркень.
Из письма Флоре о Жуже [12]
Любовь
12
Флора Гёнци — первая жена И. Эркеня, с которой у писателя до конца сохранились дружеские отношения. Жужа Радноти — третья и последняя супруга писателя, сподвижница во всех его делах. Ведущий театровед, критик, автор множества книг и монографий, посвященных венгерской драматургии, несколько десятилетий заведовала литературной частью будапештского театра комедии «Виг».
Письма В Балатонфюред, Супругам Липтак [13]
Приехать нам не удастся. В ночь с субботы на воскресенье я оставил машину возле дома, чтобы с утра пораньше не заходить в гараж, а сразу тронуться в путь. Сотни раз оставлял на улице, и все обходилось без происшествий.
А тут в шесть утра звонит в дверь привратница, которая на радостях даже челюсть вставить забыла, и сообщает, что в машине вышибли окно и залезли внутрь. Кошмар, да и только: сбили дверную ручку, расколошматили стекло и выгребли все подчистую — красивый плед, все запчасти, очки и документы. Вольно тебе смеяться над чужой бедой, коли сам машиной не обзавелся. Но я с тебя усмешечку сотру. Грабители утащили и книгу, которую тебе так хотелось заполучить, — ее я тоже оставил в машине. Тем самым рассчитывал внести свой вклад в празднование вашей четвертьвековой моногамии. Подарок теперь ищи-свищи, а ты хохочи вволю.
13
Липтак Габор (1912–1985) — литератор, этнограф, краевед, посвятивший свою жизнь и творчество родному Прибалатонью. Сам Липтак и его супруга, Пирошка, были знатоками, ценителями и увлеченными собирателями предметов старины и венгерского народного искусства и оставили после себя богатейшую коллекцию. Гостеприимный дом Липтаков в Балатонфюреде долгие годы давал приют выдающимся писателям, поэтам, музыкантам, художникам, скульпторам и другим творческим личностям, составившим гордость венгерской культуры. В их числе был и Эркень, не раз гостивший у друзей. Вот уже второе десятилетие в Доме Липтака в Балатонфюреде действует Международный дом творчества переводчиков.
Явилась полиция. У меня и привратницы взяли отпечатки пальцев. Думаю, на том дело и кончится. К сожалению, без документов машиной не воспользуешься, вот и ношусь, пытаясь восстановить водительские права. Мораль — яснее некуда: кому нечего терять, тому не о чем горевать. Блажен, кто без мотора.
Кстати, поздравляю с 25-летней годовщиной. Желаю и на ближайшие 25 годов попутного ветра, пусть на вашей мачте и впредь развевается знамя любви.
С тем и обнимает вас потерпевший, ограбленный, обездоленный, у которого и не осталось-то ничего, кроме отпечатков пальцев,
Иштван Эркень.
Переписка моя настолько обширна, что приходится соблюдать хоть какую-то очередность. Вчера — запрос от эмигрировавших гомиков, можно ли им вернуться на родину. Позавчера— Мао Цзэдун, убивается, что жизнь пошла псу под хвост, спрашивает, как быть. Объявилась Бриджит Бардо: замучило одиночество, по ночам плачет, взывает к моей помощи.
Вот и вам пишу в двух словах. Приедем ли к вам? Возможно, в феврале. Числа 6–8-го, как там выпадут выходные. И если будет хорошая погода. От ночевки в отдельных комнатах готовы отказаться. Отапливать помещение желательно не этнографическими редкостями, а обычными печками.
Отвечайте, да поласковее, не то испарится даже слабое желание заглянуть в ваши края.
Обнимаю.
Пишта.
P. S. Сочинил повесть [14] . Я гений.
1965
с радостью извещают, что 17 июня с. г. вступили в законный брак, стало быть, размещению по отдельным комнатам не подлежат.
Поздравления, свадебные подарки, денежные конверты принимаются по адресу:
Будапешт IX, пр. Ференца, 1.
14
Повесть «Кошки-мышки».