Письма Н. Лескова (Сборник)
Шрифт:
Ваш Н. Лесков.
Будьте дома хоть по воскресеньям с утра до двух. Уж чего еще проще!
С. Н. Шубинскому
23 апреля 1883 г., Шувалове.
Любезнейший Сергей Николаевич!
Посылаю достопочтенству Вашему великую библиографическую редкость – мою записку о расколе. Ее желает получить Семевский, и я имею основание подозревать, что он, пожалуй, на сих днях добыл один ее экземпляр из Академии наук (их отпечатано 80 экз., по числу тогдашних членов государственного совета и попечителей округов. Где остальные – неизвестно, может быть у Головнина). Надо ее
Да добудьте мне, пожалуйста, «Отеческие записки», где обо мне писано. Это, может быть, даст мне повод и охоту написать Вам любопытное литературное воспоминание: «Историю романа „Некуда“».
Ваш Н. Лесков.
«Южнорусское разноверие», кажется, придется запродать Нотовичу.
В понедельник 25-го вечером жду Вас непременно. Помните, что ведь все сами назвались. Куплю тельца упитанного и дам есть в 12 часов. – Будет, думаю, травля одному либералу и одному Атаве.
Ф. А. Терновскому
23 мая 1883 г., Петербург.
Уважаемый Филипп Алексеевич! Благодарю Вас за письмо Ваше, ставящее меня «на горизонт событий».
Да, в таком положении цели наши согласовать нельзя, и упрямое стремление к тому было бы с нашей стороны малодушеством. Надо покориться обстоятельствам, соблюдая в непокорстве им один дух своего разумения. Скорблю о Вас как о близком и приятном друге, но знаю, что Вы всё встретите и всё вынесете, ибо знаете, где искать утешения. Это само по себе есть утешение: «крепкий млат, дробя стекло, кует булат». Души чистые и нежные, как Ваша, всегда ковки. Из этого, конечно, не следует, чтобы они не страдали много и чтобы за них не замирало сердце. Пусть небо милосердствует о Вас и детях Ваших.
План моей поездки я изменяю совсем иначе: не хочу тащиться никуда далеко, а хочу только оставить город и переехать в место более спокойное, более свежее, зеленое, удобное для купанья и для работы на месте. Бог знает, увидишь ли еще что-либо подходящее, а между тем пропутешествуешь немало и без пользы, а купанье в море мне всегда приносило пользу, да и работается в этих тихих купальных городах прекрасно. А потому я все прежние затеи отложил и еду в Аренсбург, на остров Эзель. Это все там в три раза дешевле и в несчетное число удобнее Киева, а мне хочется работать на месте: я, что называется, «забрался работой», так что надо много удобств, чтобы переработать то, за что взялся к осени. Таков, полагаю, и будет мой адрес с 5-го июня: Остр<ов> Эзель, г. Аренсбург, до требования (post restante). Напишите мне свой адрес из Крыма.
Тем я задавать не мастер, но две у меня (есть?): 1) «Молот на разбитие камня веры» – его стиль и дух, вероятность происхождения этого сочинения по его филологическим признакам и т. п., или 2) «Разнохарактерность религиозного сектанства великорусского и малороссийского». То и другое может быть написано при небольшом количестве подручных книг; и то и другое, несомненно, было бы очень интересно и нашло бы себе место без хлопот. Но я в истории не знаток и как могу Вам давать в ней советы или выбирать темы? Я всегда находил, что Вы сами отлично чувствуете, что живо и что может интересовать.
О некоем охлаждении нашем с С<увори>ным не сожалейте. Он мог прямо сказать о статье Вашей, что она ему «не ко времени» по обстоятельствам, от Лампадоносцева зависящим. Это было бы не храбро, но честно и не обидно, но он смелкодушничал и начал хаять: «Неужто это статья?!» Я промолчал и, напечатав ее в другом месте, показал тем, что «да, это статья, и очень любопытная, – хорошая статья…» Только всей и обиды я ему сделал. Неужто же надо было, чтобы его хамство шагало, как конь Аттилы, – «где наступил – там и трава не растет». Ишь ты! Не много ли чести будет?.. А что «Отечест<венные> записки» сказали мне некоторые любезности, а ему шпильки, то я тому не виноват.
Разлада, то есть распри, между нами нет, но его «оппортунизм» стал такого свойства, что цикл вопросов, в которых бы я мог идти с ним не разнореча, значительно сократился. Вы, чай, читаете, «что» такое он пишет из «дома» и как относится к малейшему с ним несогласию. «Говори искренно», а чуть кто сказал искренно, – тот сейчас, не говоря худого слова, «подлец». Я, право, не вижу себе роли в таком органе, но, быть может, она и явится, – тогда можно и писать. Но теперь это все не в моем роде.
О плательщичестве пишете напрасно: щедрости большой он никогда не обнаруживал, а неисправных плательщиков теперь уже нет, – это когда-то было, но давно
вывелось. Нынче все исправно платят, даже и вперед, и то людей нет. Лиха беда – было бы что дать, – была бы душа в сборе и работали бы руки. – Нервы измучились и устали от всего вместе взятого, и оттого-то хочется не восвояси перебалтывать все одну и ту же утомительную, скучную и раздражающую болтовню, а хочется к немцам, которые, по крайней мере летом, только купаются и слушают своих плохих соловьев.
Преданный Вам
Н. Лесков.
P. S. «Государственная утопия Леонтьева» сдана в «Новости». Не знаю, когда он насмелится ее тиснуть. Деньги Вам вышлем, вероятно, в июне. – Дух сектантства в Малороссии и Московии мог бы быть очерчен в очерке беглом без критики, а с одною «светотенью», которая вышла бы сама собою. Это живая вещь. – От Феофана ничего не получал. Письма Жуковского небезынтересны, а личность его очень стоит внимания. Журнал ведется весьма недурно, но в чашке нельзя растворить сахару более, чем можно. Ему нужно или найти капитального честолюбца с хохлацким вкусом, или журнал придется бросить. Чтобы он имел успех, его надо делать хохлацким. Иначе он никому не потрафляет. – С Шубинским мои отношения всегда одинаковы и не страдают от «Нов<ого> времени».
С. Н. Шубинскому
23 июля 1883 г., Шувалово.
Уважаемый Сергий Николаевич!
Я живу на даче в Шувалове (по Софийской ул., дача Орлова, № 19) и здесь же видаю Карновича (Парголово, № 136). У него нет «Старины» и стихотворений Лермонтова в переводе Висковатова. Вы, однако, совершенно правы, что стихи эти были и есть в переводе Висковатова, – есть они и отдельными оттисками; но тем не менее и новый их перевод, думается, имеет место. Адрес Минаева: СПб., Озерки, по Выборгскому шоссе, № 39-й (Дм. Дм. Минаев), у Курочкина. Вы ему туда и напишите. Цена его 50 коп. за стих, я это Вам и писал, да, видно, листок мой вывалился из незаклеенного конверта, который надписывал Короленко. – Списывайтесь лучше сами.