Письма о науке. 1930—1980

Капица Петр Леонидович

Грустно все-таки очень, что такая сейчас политическая обстановка, что страна, претендующая на то, что является самой интернациональной в мире, ставит на деле своих граждан в такое положение, что им очень, трудно посещать другие страны. Я сожалею, что так сейчас сложились условия, но я рад, что могу сказать, что они быстро меняются к лучшему.

Самый теплый привет от меня Вам и г-же Бор.

Искрение Ваш П. Капица

6) Я. Г. ДОРФМАНУ 20 июня 1934, Кембридж

Дорогой Дорфман,

Получил Ваше второе письмо с просьбой сообщить, сможет ли Кикоин приехать сюда, чтобы поработать у нас. Я бы с удовольствием, конечно, принял его, но

здесь есть некоторые трудности. У нас есть правило в пашей лаборатории, что мы принимаем иностранцев но менее чем на год — чтобы они могли сделать работу, представляющую для нас действительную ценность, и не нарушали своим временным пребыванием работу лаборатории. Вторая трудность заключается в том, что я уже обещал взять Шальникова, а принять в одно и то же время более одного русского я не могу, поскольку я получил уже заявления от физиков из Франции. Бельгии, Америки, Швейцарии и других стран. Принять я могу лишь очень ограниченное число, поэтому больше одного человека от страны я взять не могу.

Одно могу Вам посоветовать: напишите Шальникову и выясните у него, действительно ли он приедет. Этой осенью я надеюсь быть в России, если поездка моя будет устроена, и тогда мы сможем лично обсудить это цело и прийти к какому-то решению. В ожидании встречи с Вами.

Искренне Ваш П. Капица

7) А. Л. КАПИЦЕ 5 октября 1934, Ленинград, ул. Красных Зорь

...Пишу тебе на третий день [после] твоего отъезда вместо того, чтобы писать на второй [7] . Хотел вчера написать, но зашел Лейпуиский, а потом Леня утащил меня в цирк. Ну, теперь начну повесть о себе, хотя за эти дни ничего интересного не произошло. <...> После твоего отъезда отправил телеграмму Автомобильной ассоциации насчет страховки машины, а потом пришел домой и хандрил здорово. На следующее утро, 3-го, пошел сразу гулять с утра, дошел до Стрелки. Утром также звонил Николай Николаевич [Семенов], он только что приехал из Москвы. он пришел ко мне в 5 и сидел часа полтора. <...> Потом он завез меня к твоему отцу [8] на Васильевский остров, и я с ним сидел вечер. <...> 4-го я начал день с прогулки в Ботанический сад. Ходил смотреть оранжереи, водил какой-то старичок, который очень хорошо давал объяснения. Потом, после завтрака, начал заниматься. Купил книгу Павлова об условных рефлексах и ими занимаюсь теперь.

7

В конце сентября 1934 г., когда Капица вместе с женой находился на родине — участвовал в научных конференциях, давал консультации, читал лекции,— ему официально сообщили, то он не сможет продолжать свою работу в Англии. Анна Алексеевна вернулась в Кембридж, к детям, одна. Петр Леонидович остался в Ленинграде, у своей матери.

8

Академик А. П. Крылов.

...Настроение у меня куда лучше, хотя и меланхолическое. Но есть даже какое-то чувство счастья. Дело в том, что я, безусловно, устал за последние месяцы в Кембридже, налаживая гелиевые опыты, а потом поездка по Скандинавии и все прочее, и теперь этот вынужденный отдых мне приятен. <...>

8) В. И. МЕЖЛАУКУ 2 ноября 1934, Ленинград

Зам. Председателя

СНК СССР В. И. Межлауку

Товарищ В. И. Межлаук.

В ответ на сношение Ваше от 26-го октября за № 29/С. М., которое было мне вручено только вечером 31-го октября и в котором Вы предлагаете сообщить Вам о той научной работе, которую я предполагаю вести в СССР, сообщаю Вам: как Вам известно, мои основные работы до сих пор велись в области криогенно-магнитных изысканий, которые я вел в моем институте в Кембридже. Эти работы относятся к самым сложным технически в области

современной физики и требуют исключительно хорошо оборудованной технически базы и высококвалифицированных кадров сотрудников. В Кембридже я развивал свои работы 13 лет, причем сотрудники мои развивались вместе с тем, как создавались единственные и оригинальные приборы, коими оборудована моя лаборатория. При этом я располагал услугами английской промышленности, которая, благодаря кризису, охотно бралась за индивидуальные проблемы.

Чтобы начать эту работу снова, надо создавать всю лабораторию; не имея кадров хорошо отобранных и специально обученных ассистентов и механиков, не имея чертежей, технических данных и пр., только под одним моим идейным руководством, в любой стране потребовалось бы несколько лет усиленной работы и это при хорошей поддержке со стороны промышленности. В Союзе, где технические ресурсы крайне загружены, многие материалы дефицитны, а главное, при отсутствии подготовленных помощников, я не вижу возможности взять на себя ответственность за организацию научных исследований, аналогичных тем, над которыми я работал в Кембридже. Единственный способ это осуществить, как я уже говорил Вам, была бы посылка молодых ученых ко мне в лабораторию и постепенное переведение технического опыта из моей лаборатории в Кембридже в СССР.

Я еще раз хочу отметить, что 2 или даже 3 года тому назад я неоднократно предлагал послать наших молодых советских физиков работать у меня в институте и предоставлял им эту возможность, будучи готов принять их вне очереди в ряду иностранцев, желающих у меня работать; я еще тогда указывал авторитетным лицам, что это единственный способ перевести мои работы в Союз. К моему глубокому сожалению, это исполнено не было. При имеющих же теперь место условиях я определенно считаю, что взяться за создание новой лаборатории не могу, и поэтому я решил для работы в СССР переменить область моих научных изысканий.

Дело в том, что я давно интересуюсь так называемыми биофизическими явлениями, то есть теми явлениями в живой природе, которые подлежат изучению физическими законами. Я интересуюсь вопросами механизма мышечной области. Эта область, как лежащая на границе двух областей знания, всегда была в загоне, несмотря на ее большой научный интерес. В последние годы Hill (Хилл) и его школа значительно продвинули эту область, и его работы получили признание еще несколько лет тому назад, когда ему была присуждена Нобелевская премия.

Близкое знакомство с Хиллом, который часто пользовался моей консультацией по разным вопросам физики, дало мне возможность ознакомиться с направлением и методами его работ.

В Союзе у нас никто этими вопросами не занимается, и, так как они требуют не громоздких и мощных установок, а малых чувствительных и точных приборов, то я предполагаю ими заняться. Кроме того, Hill, будучи по специальности математик, в своей работе несколько преувеличил термодинамические элементы мускульных процессов, оставляя несколько в стороне чисто физические, которые меня как раз интересуют. Обращением к И. П. Павлову я выяснил, что общее направление этих работ им одобряется и что он также интересуется этими вопросами, хотя специально на них никогда не сосредоточивался. Вместе с тем Иван Петрович любезно соглашается предоставить мне необходимое место и технические возможности у себя в лаборатории.

Как только я закончу проработку необходимой литературы, я приступлю к экспериментальной работе.

Если нашим научным учреждениям потребуются мои консультации, то само собой разумеется, что я охотно буду их давать, как делал это до сих пор.

П. Капица

9) ИЗ ПИСЬМА К А. А. КАПИЦЕ 4 декабря 1934, Ленинград

...Иван Петрович [Павлов] в разговоре со мной сказал: «Знаете, Петр Леонидович, ведь я только один здесь говорю, что думаю, а вот я умру, вы должны это делать, ведь это так нужно для нашей родины, а теперь эту родину я как-то особенно полюбил, когда она в этом тяжелом положении... Мне хотелось бы еще прожить хоть десять лет, чтобы увидеть, что с моей родиной будет и также что будет с моими условными рефлексами. И знаете, я заставлю себя прожить!»