Питие молока с духами
Шрифт:
Да, не задался у него как-то день с самого утра.
Выглянул самый главный служитель культа в окно, а народный экстаз продолжается. Ширам рассказал всем, что он своими собственными зубами создал дырку изобилия, и что оттуда теперь вкуснейшие вкусняшки всегда сыпаться будут. По этому поводу всеобщее возбуждение не имело границ.
Самый главный служитель культа подумал про дырку изобилия и примерил эту мысль к дырке в своём кармане. И всё понял. Поскольку как наверху, так и внизу, то дырка в кармане Назер-Бабы есть дыркой и в его кармане. Значит, чтобы остановить народный экстаз, следует зашить дырку в своём кармане, тогда и дырка в кармане Назер-Бабы исчезнет,
Возрадовался самый главный служитель культа и взялся за дело. Но шить как-то лень ему было. И позвал он писаря, и приказал ему, чтобы теперь написано было следующее…
Что, мол, понёсся на небо юноша Ширам и встретил он там Назер-Бабу, но тот, не то что без карманов, а и без штанов зелёных вообще. Новая истина изрядно удивила Ширама, и попросил юноша, чтобы Назер-Баба отпустил его на землю всю правду людям рассказать, чтобы зря они не надеялись на вкусняшки вкуснейшие в карманах зелёных штанов. Вкуняшки вкуснейшие, конечно, есть, но не в карманах штанов, так как нету штанов, и нету карманов. Отпустил Назер-Баба Ширама назад на землю, а в дорогу дал ему вкусняшек вкуснейших, которые вместе с ним на землю и падали. А потом через три дня забрал Назер-Баба Ширама назад к себе, чтобы позже второй раз его к людям послать. И вот, когда придёт Ширам во второй раз, то расскажет юноша людям, на что в целом надеяться, и где, в частности, искать людям вкусняшек вкуснейших.
После того, как всё это было записано, поставил самый главный служитель культа свою самую круглую печать и снял свои штаны. И все служители культа последовали его примеру. В общем, очень быстро всё поменялось, и стал Назер-Баба воображаться без штанов.
Потом, чтобы всё по написанному было, собрались некоторые служители культа в одну маленькую, но злую банду и выкрали тёмной ночью Ширама. Помог им в этом один из последователей Ширама, который согласился указать место ночёвки юноши в обмен на три килограмма козьего сыра. Ширама порешили быстро – отправили снова к Назер-Бабе, но чтобы без возврата.
Вскоре переиздали написанное и людям всё объяснили. А те во всё поверили. И чтобы уже окончательно никаких разногласий и сомнений не было, самый главный служитель культа имени Назер-Бабы распорядился. Согласно его распоряжению сам культ имени Назер-Бабы стал называться культом имени Ширама.
И теперь ждут все люди, когда же Ширам второй раз придёт и скажет, где же вкусняшки вкуснейшие. Ведь если их нету в карманах штанов, да и самих штанов нету, то где-то всё же они есть. А если они есть, то их можно съесть.
Чёрные семечки подсолнуха
И был лес – большой-пребольшой. И в том большом-пребольшом лесу жил Хомяк. Простой такой незамысловатый Хомяк со своим главным хомячьим преимуществом – умением набивать щёки питательной едой.
А какая еда хомяку питательная – ясен пень – ядра орехов, косточек, семечек, в общем, зёрна, богатые протеинами, растительными жирами и другими углеводами с микроэлементами да витаминами.
Была у этого Хомяка, конечно, нора, где он жил и запасы свои складировал. Многоуровневая, надо сказать, у Хомяка была нора: с лабиринтами, этажами, переходами, с комнатами всякими, чуланчиками и кабинетами рабочими. Не один год строил Хомяк нору. Не нора,
Хомяк в своей жизни очень быстро достиг успеха и вершин в своём хомьячином мире. А чего его достигать? Все истины просты: следуй рефлексам, доверяй чутью, держи ухо востро, щёки шире, а хвост пистолетом, сильно не высовывайся, особо не напрягайся, если чего – убегай. И вот, следуя этим принципам, ты уже всё имеешь, чего хомяку желательно. А желательно ему, если по космическим меркам, так вообще микрон микрона. И не жалко же. Вот и обрёл Хомяк всё, к чему нужно было стремиться.
Если в целом, то было у Хомяка всё, как у зверей: нора (описание смотри выше); хомячиха; хомячата, которых год от года всё больше становилось; и еды немеряно. А всё потому, что знал Хомяк, где, что и как. Он даже со своих закромов белкам еду одалживал.
Прожил Хомяк много. Так много, что понравилось ему очень это дело.
Ведь у хомяков как? Они редко своей естественной смертью умирают. Ибо в пищевой цепочке находятся – еда для хищных животных. Такая вот философия. Жри семечки и орешки, колупай косточки, жирок нагуливай, потомство после себя оставь и, будь добр, явись вовремя на обед к сове какой, лисице или к кому там ещё. Только приходи молодым. Старое мясо не такое вкусное. А молодое в самый раз – сочное и мягкое.
Вот. Но Хомяк пережил все катаклизмы и нападения, в зубы хищникам не заглядывал, понимал, как врага избегать, и дожил до седых усов. А потом понял, что как ни крути, а смерти не миновать. Ведь если не съедят, то всё равно сердце возьмёт и остановится. Как ни крути, конец всему.
А жить хотелось. Ведь всё вокруг такое вкусное и приятное. Всё у тебя есть, все тебя уважают. Опять-таки белки в рост орешки, зёрнышки или семечки просят. А было раз, что и заморских злаков вкусить удалось. Рис называется. В общем, жизнь – малина. Но конец неизбежен.
От таких мыслей загрустил Хомяк не на шутку. Всё сидит, думу думает, как бы вот это смерти избежать и вечно жить в своей норе многоуровневой в этом большом пребольшом лесу, добра наживать и орехи жевать.
Грусть-тоска погнала Хомяка промеж зверей. Стал он ходить и самых старых жителей леса выискивать да у них осторожно издалека секреты долголетия выпытывать. Может, кто из них уже знает, как это – жить вечно.
Круг его поисков, ясное дело, был весьма ограничен. К хищным зверям – врагам своим, он не подойдёт, поскольку те возьмут и съедят его, и не побрезгуют.
Оставалось по зайцам, косулям, лосям, оленям, белкам, по другим грызунам ходить и выспрашивать. Да толку мало. Те или не знали, или вид делали, что не знают. В общем, без толку всё. Тоскует Хомяк.
Так тоскует, что даже во время зимней спячки просыпается. Вылезает из норы и по снегу шастает. Прямо-таки Хомяк-Шатун.
И вот однажды, шатаясь зимой по лесу, встретил Хомяк голодную, холодную и потрепанную Белку. Чего это вдруг белка посреди зимы в лесу околачивается? Есть этому своя история, но нету времени её рассказывать, ведь эта сказка про Хомяка.
И вот что-то повело Хомяка. А был он не склонен к благотворительности, но повело его что-то, и завёл он Белку в свою нору, обогрел её да накормил.
Белка смотрит, что на Хомяке морды нет от тоски, и спрашивает его, чего ты, мол, брат, такой грустный, ведь у тебя нора – полная чаша, хомячиха, вон, молодая. К тому времени старую Хомяк уже давно похоронил и взял себе новую.
А Хомяк, так осторожно, а какая, дескать, с того радость, куда всё это, нажитое честным трудом, с собой взять? Вот придёт смерть и не спросит – вжик, и отгрызёт пуповину жизни.