Пижон в бегах
Шрифт:
– Стало быть, ты работал через посредника, - сказал Махоуни.
– И что из этого?
– Не через посредника. Есть лишь один человек, с которым я когда-либо говорил о делах организации, да и с ним беседовал лишь потому, что считал его безопасным. Он был членом...
Дядя Эл вскочил на ноги и заорал:
– Минутку, черт возьми!
Мистер Гросс указал в его сторону своим пальцем-сарделькой.
– Сядь, Гэтлинг.
Но дядя Эл не сел.
– Это что, навет? Черт, ты думаешь, что можешь...
Мистер Гросс едва заметно шевельнул сарделькой. Два типа свирепого вида уже успели подобраться
Я возобновил выступление:
– У Тафи было что-то на дядю Эла. Не знаю точно, что. Но вместо того, чтобы загрести дядюшку, Тафи заставил его стучать на синдикат, сообщая, в числе прочего, и о движении наркотиков, в котором был задействован мой бар. Во время каждой моей встречи с дядей Элом он спрашивал, как у меня дела, много ли в баре работы, что слышно о свертках и прочих посланиях. Он знал о том, что происходит в баре, не хуже, чем я, и был единственным человеком, с которым я когда-либо разговаривал.
Наконец-то Махоуни оторвал взгляд от мистера Гросса и посмотрел на меня. Он сказал:
– Да, но это всего лишь твое слово против его слова, а он доверенный член организации, и уже много лет. Так почему мы должны верить тебе?
– Потому что он убил мистера Агриколу, - ответил я.
– Ну-ну, - подал голос Кларенс.
– Это ты убил мистера Агриколу, ты и никто другой.
– Нет, я не убивал. Когда я во второй раз удрал от Траска и Слейда, из квартиры Арти Декстера в Гринвич-Виллидж, они нагрянули туда вместе с дядей Элом. Они позвонили мистеру Агриколе, и тот послал Траска вести наблюдение - не знаю уж, куда. А Слейда пригласил к себе за новыми указаниями и велел привезти дядю Эла, чтобы получить от него сведения о племяннике, Чарли Пуле.
– Я повернулся к Слейду.
– Это так?
Слейд кивнул.
– Так.
– Я уже давно должен был догадаться об этом. Но я думал о Траске со Слейдом, как о неразлучной парочке, навроде сиамских близнецов. Так или иначе, пока они были там, дядя Эл что-то сболтнул, что-то такое, о чем Слейд не подозревал, но Агрикола прекрасно знал. И Агрикола не сразу врубился. Не знаю, что это было такое, только дядя Эл понял свою ошибку и, сознавая, что рано или поздно Агрикола спохватится, под каким-то предлогом вернулся в дом, когда они со Слейдом уже сели в машину...
– Он забыл пачку сигарет, - вставил Слейд.
Дядя Эл коротко тряхнул головой, но ничего не сказал.
– Он снова поднялся наверх и зарезал мистера Агриколу. Не знаю, где он раздобыл нож.
– Нож был в комнате, - подсказал Кларенс.
– Агрикола вскрывал им конверты. Но я по-прежнему утверждаю, что это ты пустил его в ход.
– Ты знал, что Эл Гэтлинг возвращался в дом?
– спросил я его.
Кларенс нахмурился и покачал головой.
– Нет, а что?
– Ты бы услышал, если бы он производил столько шума, сколько человек производит при обычных обстоятельствах? Я к тому, что тебя как-никак поставили охранять дом.
– Я всегда слышу, если кто-то входит в парадную дверь, - ответил Кларенс, начиная злиться. Напоминание
– И все-таки ты не услышал, как вошел Альберт Гэтлинг, - сказал я ему.
– Ну и что?
– Значит, он двигался необычайно тихо, не правда ли?
– Если вообще возвращался.
– Возвращался, я видел, - сказал Слейд.
– Я его ждал.
– Но зачем убивать Агриколу?
– спросил Махоуни.
– Какой смысл?
– Может быть, дядя Эл сам расскажет нам?
– предложил я и взглянул на него, но дядя только молча сверкал глазами.
Слейд сказал:
– Слушай, ты, помнится, упоминал одно имя.
Я повернулся к нему.
– Я?
– Ага. Легавый, кажется.
– Тафи?
Слейд кивнул.
– Точно. Гэтлинг говорил о нем.
– Агриколе?
– Ага. Я помню. Он, мол, понятия не имеет, с чего бы племянник стал делиться такими сведениями с этим парнем Тафи.
Я снова повернулся к Гроссу.
– Достаточно? Мог ли мой дядя Эл знать, кто из полицейских получал сведения?
Мистер Гросс покачал головой.
– Нет, если Махоуни ему не говорил.
– Почему я должен был говорить?
– сказал Махоуни.
– Зачем это? Я вообще не имел с ним дела.
– Вот так, - проговорил я.
– Дядя Эл понял, что ошибся, и боялся, как бы Агрикола позднее не задумался об этом. Он запаниковал. Последние несколько дней он жил в таком страхе, что почти не соображал. Спросите Траска и Слейда, они скажут. С той минуты, когда дядя понял, что организация преследует меня за его доносы, он не знал, как быть. Он не мог взять вину на себя и был так напуган, что оказался не в состоянии даже помочь мне. Дядя дал маху с Агриколой и со страху убил его. А потом сидел и ждал, пока все кончится.
– Судя по выражению физиономии Гэтлинга, а также по тому, что здесь говорилось, - сказал Махоуни, - ты, должно быть, не врешь, мальчуган. Вот только...
– Что?
– Крепыш Тони, - Махоуни указал на меня.
– Нынче днем он опознал тебя в моем кабинете. Тебя, а не твоего дядю Эла.
– Могу предположить только одно: вы у него на подозрении, - сказал я.
– Теперь он будет охотиться за вами.
– Совершенно верно, - донесся голос от двери.
Мы повернули головы и увидели на пороге улыбающегося Крепыша Тони Тафи. В каждой руке у него было по револьверу, а в коридоре за спиной Крепыша толпились полицейские.
– Пощекочите их дубинками, господа, пусть поднимаются, - сказал Крепыш Тони.
– Конечная остановка, приехали.
Когда я катил в Нью-Йорк на заднем сиденье полицейской машины рядом с Крепышом Тони Тафи, он рассказал мне то, чего я ещё не знал.
– Мы уже несколько месяцев следим за этим баром "Я не прочь". Патрульный Циккатта, к примеру, никакой не патрульный, а сыщик третьей категории, откомандированный отделом организованной преступности в 69-й участок Канарси с особым заданием приглядывать за баром. Чтобы полицейский не вызывал подозрений, его надо замаскировать под полицейского.
– Он захохотал и хлопнул себя по колену. Смех у Тони был громкий, здоровый и веселый.