Плацдарм [трилогия]
Шрифт:
– И насколько быстро может истончиться… магическое поле?
– спросил Артем.
– Очень быстро. Если…
– Если?… - с надеждой глянул на него Макеев.
– Если не найти противозаклинание и не провести соответствующий обряд.
– Тебе это по силам?
– Не уверен. Нужно искать. А времени у нас мало.
– А не взорвать ли нам тут все к хренам собачьим?
– бесшабашно предложил Семен и демонстративно потянулся к поясу, где у него висела парочка гранат (на всякий пожарный).
– Думаешь, можно взорвать Высочайшего?
– едко осведомилась
– Взорвать бога?
– Да, в самом деле, смысла нет… - сплюнул Макеев.
– Я так понял, что взрывом тут делу не поможешь. Ну, завалим мы этот чертов колодец. Но крышку-то ведь все одно кровища проест, и оно выберется оттуда.
– Нет так нет. Главное ж предложить.
– Как всегда у вашего брата: выдвинуть лозунг, воодушевить массы, а самим со стороны наблюдать, - хмуро процедил сквозь зубы Артем.
– Уедешь себе в свою степь, а нам тут один на один с этим оставаться.
– Ты что это сейчас сказал?!
– взвился замполит.
– Ты на кого варежку разинул?
– Мальчики, мальчики, не ссорьтесь, - встала между ними Алтен.
– Это на вас так дурное место действует. Дарика, помоги.
Она сама возложила руки на голову брыкающегося, как норовистый конь, Семена и стала тихонько нашептывать какие-то заклинания. То же самое проделала со своим супругом знахарка. Постепенно парни успокоились.
Лыков отошел к стене и принялся рассматривать одну из ниш, что-то там ощупывая и ковыряя. Артем с Дарикой расположились у противоположной стены, от греха подальше. Алтен, Аор и Макеев продолжили потихоньку беседу, в которой главной темой была необходимость мобилизации сил всей магической школы Октябрьска на поиски выхода из создавшегося положения.
Замполит ощущал прилив исследовательского вдохновения.
Он вообще-то с детства бредил археологией. Еще с тех самых пор, как мать принесла домой книгу Керама «Боги, гробницы, ученые». Ему тогда было лет тринадцать или четырнадцать.
Проглотил пухлый четырехсотстраничный том за один вечер и загорелся идеей открыть и себе что-то такое, великое. Как Шлиман, Кольдевей, Картер. Но что отыщешь посреди родной столицы? Разве что библиотеку Ивана Грозного.
Когда пришло время выбирать профессию, подал было документы в МГУ на истфак, чтобы потом специализироваться по археологии. Однако тогда же состоялся серьезный разговор с отцом-полковником, служившим в Генштабе.
Родитель спросил, хочет ли отпрыск всю жизнь прозябать в нищете, кочуя от одной могильной кучи к другой, роясь там, будто курица в пыли, радуясь обломкам горшков и костей, в лучшем случае проржавевшему доспеху и кучке золота. Чтобы заниматься большой археологией, подобно тем монстрам гробокопательства, о которых писал Керам, нужно жить не в СССР. А военное ремесло всегда в почете и принесет верный кусок хлеба с маслом. Особенно когда звание уже за майорское перевалит. Не хочешь рыть окопы или ночами не спать у ракетных установок, иди в политическое. Там работа непыльная, а почет и денежное содержание те же.
Так и стал Семен Лыков тем, кем стал: заместителем командира роты по политической
Потом он вспоминал отцовские советы с невеселой усмешкой, когда читал о блистательных открытиях советских археологов в Болгарии, Эфиопии, Индии; или о том, как наши в Афганистане откопали сокровище, достойное Шлимана - «Золото Бактрии» (потом начался этот… интернациональный долг, и все работы там свернули). Однако сделанного не воротишь, и увлечение находило применение лишь в том, что он иногда рассказывал своим подопечным об успехах отечественной науки - не только, мол, в космосе или геологии сильны.
И вот теперь схороненное поперло наружу.
Достав из командирской сумки блокнот и карандаш, он принялся зарисовывать видимое. Рисовальщик из него был неплохой. Особенно удавались карикатуры, которыми еще в училище приводил в восторг однокурсников и шокировал наставников. (В потаенной тетрадке даже была парочка шаржей на членов Политбюро во главе с «глубокоуважаемым Леонидом Ильичом».)
Старательно копировал надписи, покрывающие колонны, пытаясь как можно точнее воспроизвести каждую завитушку и загогулину.
Незаметно подошедший сзади Аор даже похвалил. Правильно, мол. Это может пригодиться при поисках заклятий.
Но пока заклятий не нашли.
Зато нашли что-то высеченное на базальте стен, на древнем языке предшественников Эуденоскаррианда - Арс его знал.
Вознесите сердца ваши всеочищающему свету Древних - Черному Свету/
Вознесите сердца ваши в ночь раскрытия Врат Нижнего Мира.
Врата раскрыты, дабы укрепить верных в час Последней Битвы.
Раскрыты Врата! Врата раскрыты/ Явлена Ярость Хозяев/ Раскрыты Врата/ Врата раскрыты/ ОН грядет путем гнева/
Раскрыты Врата, дабы явить ужас забывшим завет/ Врата раскрыты/ Внемлите голосу Ночи. Раскрыты Врата/
– И что из этого следует?
– осведомилась Алтен.
– Не знаю, - бросил Арс- Но не хотел бы я оказаться рядом с этими вратами…
Семен поинтересовался, не знает ли почтенный маг, почему здесь шесть ниш, тогда как в предыдущих залах их было по четыре.
Как выяснилось, все дело в том, что в углублениях должны были стоять статуи, олицетворявшие четыре стороны света. Так говорилось в древних манускриптах, описывающих подобные сооружения. В главном же зале, как вот этот, устанавливались еще две фигуры, символизировавшие Вечное Небо и Священную Луну. Могли, правда, быть и варианты. Смотря кто, когда и для чего (вернее, кого) строил храм.
Зарисовав надписи, Семен занялся осмотром ниш.
Ничего любопытного. Полуцилиндрические углубления размером (как он вымерял на глазок) полметра примерно метра на два. Глубина около метра - самый здоровенный боец в полном боекомплекте спрячется. Никаких знаков или символов с письменами.