Плакат в окне Сиднея Брустайна
Шрифт:
Сидней(уязвленный). Ну и убирайся к черту!.. Иоанн Креститель! (Бросается на колени и, раскинув руки, медленно и точно изображает низкий восточный поклон.) Бог да благословит твою христо-спасительскую душу! (Помахивая поднятыми вверх ладонями, заунывно тянет «а-а-а», но постепенно стихает, так как Элтон стоит над ним непреклонно.)
Элтон. Тихо, тихо, малый, не надо принимать это так близко к сердцу. Что за чувствительность, в самом деле — еще, чего доброго, и нюни распустишь. В конце концов, что особенного? Всего-навсего мальчишка. Паршивый
Сидней(тихо). Сэл Перетти.
Элтон. Ах да, Сэл Перетти.
Сидней. Я сделал все, что мог…
Айрис(она взбешена). Да, ты взял его на работу — и ты не можешь нести ответственность за каждого мальчишку, который является с улицы!
Сидней. Я хотел помочь ему.
Айрис уходит в кухню.
Элтон. Пошли, Уолли, зря теряем время. (Тащит за собой Уолли.) Уолли (в дверях). Я на тебя рассчитываю, Сид.
Сидней. Напрасно.
Они выходят. Сидней молча сидит у чертежной доски. Затем бредет к бокалам. Ставит одну ногу на проволочные сетки; взгляд его падает на брошенный плакат. Он берет подбородок в горсть.
(Размышляя.) Айрис… как ты думаешь, согласится мой братец Мэнни поддержать кандидата-реформатора, если я подарю ему полторы сотни целеньких ресторанных бокалов?
Айрис(выскакивает из кухни с пучком мокрого салата в руках), Сидней, клянусь небом, я тебя отравлю!
Затемнение
На следующей неделе. Сумерки. Сцена затемнена, и снова слышны раздраженные голоса.
Макс(густым, сочным, раскатистым голосом). Иди ты со своим Микеланджело! Заладил, как попугай. Сейчас начнешь…
Элтон. Да, начну. Чем обобщеннее мысль, тем…
Сцена освещается. Элтон и Макс в квартире Брустайна. Повсюду разложены беспредметные этюды Макса — они-то и вызвали ожесточенный спор. Макс — первостатейный оригинал: средних лет, коренастый, громкоголосый, короткие с проседью волосы решительно начесаны на лоб, на нем сандалии, запачканные краской джинсы, черный свитер с высоким воротом; на лице — обида.
Макс. Твоя беда в том, что ты все понимаешь буквально. Родился буквалистом и умрешь буквалистом.
Элтон. Я хочу сказать, что процесс разложения не зашел так далеко, понимаешь? Больное искусство — так, значит, оно непременно глубокое? Нет, дорогой, это чересчур просто. Смерть — чертовски легкий ответ. Хаос и того легче. И когда ты утверждаешь, что это мера всего сущего…
Макс(делая грубый жест). Иди-ка знаешь куда… Ни черта ты пе понимаешь — разве что рекламные лубки.
Элтон. Какие рекламные лубки?
Макс(в ярости стуча по столу). Так я и знал! Опять за свое, опять об этом паскудном Возрождении!
Входит Сидней, неся большой плакат.
Сидней. Вот, принес.
Элтон. Здорово! Давай повесим, Я уже и гвозди вбил.
Берется за край полотнища, и они вместе разворачивают его. Там надпись:
РАСЧИСТИМ КОНЮШНИ РАЙОННОЙ ПОЛИТИКИ.
ПОКОНЧИМ С БОССАМИ.
ГОЛОСУЙТЕ ЗА РЕФОРМЫ.
Они идут к окну и вешают полотнище надписью на улицу.
Сидней. Ну, теперь за работу.
Сидней садится за свой стол, Элтон рядом с ним. Макс с кротким видом усаживается поодаль; герой дня, он подождет, пока его призовут.
Ну что ж, хотя клише с названием газеты и новое, первая полоса почти не меняется. На второй полосе — дискуссии и мелкие материалы… Третья — интервью, ну и всякое такое. Четвертая — письма читателей и несколько иллюстраций, подобающих еженедельнику.
Элтон(подмигивая с победным видом). И редакционные статьи.
Сидней(отмахивается: разве кто возражал? Потом, засмеявшись). Да, и редакционные статьи. На пятой полосе и на шестой — балет, кино. Кстати, мне не правится Дэн Уоллес, может быть, пригласим Поля Рассо. Он хорошо пишет.
Элтон. Если любишь всякую муть — лучше не найти.
Сидней. Конечно, Рассо иногда напускает туману, но кинематограф он знает, этого у пего не отнять. (Как будто это прямо относится к делу.) Рассо — тонкая натура. Знаешь, он таскает в карманах клочки бумаги и записывает все, что поразило его за день — и хорошее, и плохое.
Элтон. А в пятницу складывает их в шляпу, хорошенько встряхивает— и недельное кинообозрение готово!
Сидней. Ну, это ты брось! Макс, давай эскиз клише.
Макс поднимается с места, торжественно подходит к столу, раскрывает папку и кладет прикрытый калькой лист перед ними. Затем округлым движением откидывает кальку и отступает на шаг.
Макс(скромно). Вот, примерный набросок.
Сидней и Элтон, прищурившись, всматриваются, потом удивленно переглядываются, поворачивают эскиз боком, потом вверх ногами. Макс возвращает его в прежнее положение. Сидней и Элтон снова прищуриваются Наконец Элтон показывает на нижний край листа.
Сидней. Мушиный шрифт для названия газеты? И в самом низу полосы? Кто его разглядит?
Макс(воплощающий сейчас в одном лице Галилея, Коперника, братьев Райт, Фрэнка Ллойда). В том-то и штука. Вы помещаете маленькое клише на краю большого пространства, вот тут, внизу справа, и взгляд поневоле должен искать.