Пламя моей души

Счастная Елена

— Беспечные вы, мужи, — с укором буркнула Елица. — Как будто жизнь ваша для вас ничего не значит. Как будто не рана у тебя сейчас на боку, а и правда царапина. А я не могу так…

Чаян скользнул руками по её плечам вниз и взял маленькие ладошки в свои.

— Пока ты рядом со мной, Елица, всё будет хорошо. И всё мне будет нипочём, — он приложил её прохладную от речной воды кисть к своей груди, давая почувствовать, как бьётся его сердце.

Даже сейчас — взволнованно. Хоть дыхание уже давно успокоилось, и спал с тела жар после долгого бега. Так хотелось, чтобы провела она вдоль мышц пальчиками своими, чтобы посмотрела на него — и понятно стало сразу, что все его тревоги напрасны. Он подался вперёд, сгорая до золы горячей от желания немедленно поцеловать её. Но княжна отстранилась и руку отдёрнула всё же, глядя будто бы сквозь него. Блуждая мыслями совсем в другой стороне. Никак о Ледене вздыхает, переживает за него страшно.

— Я не смогу всегда быть рядом, Чаян, — сказала вдруг, и внутри будто что-то умерло. В один миг. Но он смолчал, ожидая, что ещё будет. — Было б при мне обручье то, я его вернула бы тебе сейчас.

Елица подняла на него взгляд спокойный, словно наконец нашла она в душе своей мир, уверилась в том, как поступить для неё должно. И хотелось сейчас липу эту с корнем из земли выдрать, но Чаян не мог с места сдвинуться — такое потрясение навалилось, что впору свихнуться. Всё смотрел он на княжну, каждую черту её лица запоминал. Может, искал что-то, что сказало бы: слух его подвёл, вовсе не то Елица имела в виду.

— Стало быть…

— Другая тебе судьбой предназначена. К тому же проклятие твоё и Ледена я на капище старом сняла, оказывается. Теперь семья у тебя будет хорошая — уверена. А я… Я не могу с тобой быть, — княжна улыбнулась печально и развела руками. — Прости, что так долго мучила. Что ответа не давала. Хотела сама понять, но только путалась сильнее. А сейчас. Всё так ясно в голове. В мыслях…

— И кто же там? — Чаян упёр взгляд в свою сжатую на колене ладонь.

Разодрать хотелось кожу собственную, вцепиться в мясо, чтобы задурманился разум, вылетело из него всё, что билось сейчас там со словами Елицы. Больно, оказывается — до пятен сизых перед взором, до пепла в в горле жгучего — когда своими руками желанная, любимая женщина себя из твоей груди выдирает. С жилами всеми, с частью души. Уничтожает все чаяния, растирает в пыль своими нежными ладошками, которые целовать хочется, сжимать в своих и не отпускать никогда. Но они всё ж выскальзывают неотвратимо из пальцев — и только смотреть на это остаётся. Ничего поделать нельзя, никак остановить, потому что уже решила она всё.

— Ты разве хочешь знать ответ? — Елица покачала головой. — Разве он нужен?

— Хочу, — Чаян снова голову вскинул, цепляясь взглядом за княжну. — Хочу услышать от тебя.

— Ты же понимаешь…

Елица не договорила, насторожилась, словно куница — прислушалась. А там и он услышал шорох отдалённый, что приближался очень быстро. Точно кто-то очень торопливо шёл, путаясь ногами в траве. Чаян встал, на ходу подхватывая меч — тот выскользнул из ножен, удобно ложась в ладонь. Одним движением резким он подтолкнул Елицу себе за спину. Только увидеть, кто идёт, а там пусть княжна бежит, укрывается в лесу, который наверняка примет её, не обидит.

Тёмная фигура высокого мужчины показалась среди ветвей. Он шёл уверенно и даже под ноги не смотрел, будто другие следы вели его. Чаян прищурился. Мгновение узнавания — и Елица бросилась навстречу пришлому.

— Леден!

Тот прибавил шаг, а Чаян вновь опустился на землю, царапая голую спину о шершавый ствол липы, по которому сполз. Он не хотел смотреть, но и не мог оторвать взгляда от того, как метнулась княжна к брату, будто вспугнутая птаха из травы. А тот лишь объятия успел раскрыть, как она уж оказалась в них. Ни доли сомнения не было в движениях Ледена, ни капли — самой малой — недоумения или растерянности.

— Живой, — почти простонала Елица, цепляясь пальчиками за рубаху его, всю в пятнах крови. — Я уж думала... Испугалась…

Она ткнулась носом ему в плечо, сгребая рукава его в кулаки. Леден с наслаждением, прикрыв глаза, вдохнул глубоко, как окутали его лицо волосы княжны, а после глянул на Чаяна поверх её макушки. Спокойно, без сожаления. Он знал, похоже, что Елица теперь его. Вся его — любой поймёт. Он гладил её спину размеренно, с нажимом и тихо шептал на ушко то, что было только для них двоих предназначено.

— Ты как? — бросил Чаяну, повышая голос. — Назад идти можешь?

Тот кивнул и встал, цепляясь за липу. А Елица всё держала брата, обхватив руками. И казалось, никакая сила уже не сможет её от него оторвать. Внутри, где-то в грудине, саднило люто — перекрывало даже боль от ранения, что вспыхнула снова от неосторожного движения.

— Ты как так быстро нашёл нас? — Чаян подошёл, закидывая рубаху на плечо. Кабы не сожрали комары, да натягивать мокрую одёжу вовсе не хотелось. — Следы должны были потеряться. Мы по реке шли.

— Я по другим следам шёл, — усмехнулся братец.

И верно. Куда уж бороться теперь с той связью между ним и Елицей, что зародилась где-то там, вдали от Чаяновых глаз. И хотелось злиться, хотелось кричать и упрекать в случившемся хоть кого-то. Да только толк от того какой? Кого он заневолит своей яростью, кого испугает?

Леден повёл всех обратно, не выпуская из своей руки ладони Елицы. А она всё прятала взгляд от Чаяна, отворачивалась как будто нарочно. Верно, считала, что должен он осерчать на неё сильно. Он и хотел бы… Да не мог — разве можно на сердце собственное обижаться за то, что бьётся оно? И не мог он не смотреть на княженку, всё перекатывая в мыслях слова её последние. Не верил, не желал принимать, хоть то, как жалась сейчас она к плечу брата, как перебирала пальчиками его пальцы, словно хотела ухватиться за него ещё крепче, говорило ещё красноречивее: рядом с ней больше нет никому места, кроме Ледена.

Дошли до разгромленного лагеря быстро, гораздо быстрее, чем бежали они с Елицей прочь из него. Ещё издалека повеяло сквозь частокол сосен пожарищем — не ласковым дымом уютного костра, а разрушением и смертью. Сгорел один шатёр, в котором ночевала Елица. Мужики вытаскивали из-под обломков тело Боянки, которая погибла зазря. Мёртвый, обгоревший Радай уже лежал в стороне. Его ещё можно было узнать, хоть весь он был покрыт копотью и запёкшейся кровью.

Парни, что приехали на подмогу из Яруницы, остановили всю работу, посматривая на Чаяна и княжну с облегчением и усталостью. Кажется, все были целы, да и тел напавших оказалось не так много — всего трое — их уже оттащили прочь.

— Они сбежали, — пояснил Олесь. — Как поняли, что здесь им дадут отпор достойный, не захотели жизни положить. Да и увидели, что вас с княжной здесь нет.

Чаян кивнул только, озираясь. Столкнулся взглядом с Брашко, который, совершенно измотанный, сидел у затоптанного кострища, опустив локти на колени. Он сразу бросился сражаться за княжича, которому служил с самых юных лет. А вот Радай оказался предателем. Сколько разочарований, которые ударяли под дых сильнее опасности, случилось нынче. Кабы всё осмыслить теперь.