Планета–тайга: Я живу в заонежской тайге. В медвежьем краю
Шрифт:
В том, что щук в озере больше, чем подходящих засад, я мог еще раз убедиться, наблюдая массовый выход хищников из глубин на охоту к берегу. На глубине щуки пребывали в состоянии оцепенения. Там их не удавалось сманить ни обещаниями, ни реальными подношениями. Но на глубине рыбины все-таки были, и, доставленные оттуда, они всегда оказывались с пустыми животами. Но вот, насидевшись на голодном пайке, щуки вырывались к берегам, и тут-то и начинался тот самый знаменитый и не всегда точно предсказываемый жор, о котором мечтает каждый рыбак.
Жор наводил меня на мысль, что щуки в течение длительного времени умеют вести
С «эшелонами щук» я встретился около тех самых вершин, где год назад неудачно сдавала экзамен моя гармоничная снасть. Две, три, а то и четыре щуки занимали одну вершину. Рыбак не очень шумно подъезжал к затонувшему дереву, отлавливал часть щук и отправлялся дальше, к следующей вершине. День, другой — озеро считалось обловленным. Такое озеро незамедлительно покидалось. Но проходило еще четыре–пять дней, и рыба снова появлялась в своих засадах, приглашая рыбаков вновь вернуться на отдохнувший водоем. Рыбаки отлично знали это явление и объясняли его предельно точно и просто: рыба должна скопиться. Какая рыба? Напуганная визитом человека, избежавшая опасности?.. Нет, новая рыба!.. И рыба скапливалась, и все начиналось сначала.
Предположение, что у вершин скапливается именно новая рыба, требовало проверки и несколько иного подхода к обитателям подводного мира. Я отвязал от удочки крючок и заменил его мягкой, тонкой проволокой. Все происходило, как при настоящей рыбной ловле, но теперь щуки без особых усилий срывали насадку с моей удочки.
Я выбрал себе наиболее интересные вершины и начал около них кормить щук. Щуки быстро насыщались, покидали свои засады, но уже через полдня, день снова появлялись на прежнем месте. Так продолжалось три–четыре дня. К пятому дню рыбины становились малоактивными, лениво реагировали на мои подношения, и на шестой день хозяева засад куда-то исчезали уже надолго. Вершины замерли, щук у вершин не было, хотя здесь по–прежнему вертелась мелкая рыбешка. В такие дни озеро казалось совершенно пустым. Но вот проходило два–три пустых дня, и вершины, а следом за ними и все озеро оживали тяжелой возней и грохотом охоты — щуки снова вернулись в свои засады…
Кто они, эти щуки: прежние, успевшие отдохнуть после охоты? Или другие? Но теперь моя бескровная снасть уже не могла помочь, и я снова вернулся к крючку. Щуки у вершин отлавливались, получали небольшую метку на плавнике и возвращались в свои владения. Отлов щук, пометка, новый отлов — и ответ: каждую неделю хозяева вершин меняются. Но куда девались насытившиеся рыбы, где проводили они не один день, не переходили ли они в новые засады? Новые отловы, новые пометки на хвостах, новые вершины, новые смены щук — и ни одной старой знакомой…
У вершин сменилось уже два «эшелона» хозяев, наступила третья смена, и только здесь я отыскал своих старых
Появление щук в засадах, начало жора, то есть активного питания, которое приходилось на первые два–три дня очередного «эшелона», иногда связывают с фазами луны. Два года подряд я вел щучий календарь, старательно накладывал его на лунный и пришел только к одному выводу: щучьи часы заводятся каждый год заново с началом нереста этих рыб.
На нерест щуки тоже заявляются по очереди: сначала более беспокойная, мелкая часть щучьего населения, и только потом граждане посолидней. Иногда нерест затягивается на несколько недель по причине неблагоприятной погоды, неподходящего уровня воды или ограниченного количества удобных для нерестилища мест.
Итак, первая группа щук отметала икру и скатилась на глубину. Отдых длится полторы–две недели. Но вот первый «эшелон» щук отдохнул и отправился занимать охотничьи угодья. Щуки охотятся, а в это время следующая партия проголодавшихся рыб прибывает к засадам.
Как происходит такая смена: мирным путем или под угрозой агрессии? Возвращение щук к нормальному образу жизни после нереста происходит в той же последовательности, что и явление на нерест: сначала отправляются на охоту более мелкие щуки, а потом рыбины посолидней, и я склонен верить, что толчком к смене первого «эшелона» все-таки является некоторая почтительность более слабых собратьев к своим более внушительным родственникам…
Итак, новый «эшелон» занял место предыдущего, произошла первая смена — часы, включенные в начале нереста, обеспечили бесперебойную работу по летнему расписанию.
Первый «эшелон» ушел на глубину. Но там, на глубине, ключи, там холод и неподвижность… А не эти ли холод и неподвижность и помогают щуке, которая за три–четыре дня охоты довольствовалась всего пятью — семью рыбешками, переждать неделю–другую и дождаться своей очереди в установленном расписаний? А если так, то щуки по–своему решили проблему перенаселения наших озер.
Но за стоическое терпение в ожидании своего «эшелона» природа периодически платит щукам, всем щукам сразу роскошным столом. И тогда «эшелоны» смешиваются, все рыбины разом вырываются из глубин и принимают участие в пиршестве… Обильный стол накрыт, осталось подать сигнал к началу царского обеда, и этот сигнал подает щукам сама жертва.
Нерест сороги, красноперки, массовое появление малька на открытых местах — и щуки поднимаются из глубин… То же самое, когда надвигается гроза, тяжелая, долгая гроза, длительный период голода, а туг перед самой грозой нервные суматошные стайки сорожек, потерявших осторожность, — и грохот щучьих тел опережает на таежном озере первые раскаты грома. Щучье расписание на время забыто — щуки пируют разом и широко.