Планеты
Шрифт:
– Сверхковарство, – подсказал Марион.
– Да, это сверхковарство. Такое мог придумать только больной разум.
– Это придумал разум, ослепленный алчностью, – сказал трайд. – Я не могу понять только одного – какой нечеловеческой жестокостью нужно обладать, чтобы ради богатства уничтожить целую планету, и думаю не пойму никогда.
– Дело пахнет войной, – процедил констат.
– Если с Калахасом заодно и Королева Веспер, то войны, действительно, будет не избежать.
– Талласса – планета сумасшедших, – гнул свое Тасури. – Они там все помешаны на войне.
– Вам не кажется, что это все какой-то бесконечный, кошмарный, бредовый и нереальный сон, который снится всем нам? – внезапно спросил Марион. – У меня такое впечатление, что все происходит в длинном, невозможном сне, из которого я никак не могу вырваться.
– Страшно то, что это не сон, а реальность, – грустно качнул гривой Джанулория.
Пока офицеры разговаривали, Дели сидела возле Юл-Кана, пытаясь хоть как-то отвлечь его от тяжких раздумий. Истан лежал на ее коленях, как маленькое пушистое солнышко. Ихлак посмотрел на него, печально произнес:
– Он тоже остался совсем один, как и я.
– А ты возьми его себе и вас будет уже двое. Двое – ведь не один.
Тот покачал головой.
– Нет, мой лонг ушел, и другого у меня уже не будет. А этот малыш лизнет руку кому-то другому, а, может, и нет.
– Лизнет руку? – удивилась девушка. – А что это значит?
– Это значит, что лонг признал хозяина и будет предан ему, пока дышит.
– А если лонг никому не лизнет руку?
– Значит, он так и не нашел достойного хозяина. Они чувствуют, кому готовы служить, а кому – нет. Таких больше нигде не найти. Преданность – дорогое сокровище. Предать может любой, только не лонг, – вздохнул Юл-Кан и замолчал.
– Расскажи мне о Дел-ла-фии, Шалкай, – неожиданно попросил он. – Эрадорх говорил мне, что там очень красиво: другие деревья, другое небо, реки, даже воздух другой. А я никак не могу себе представить другое небо и деревья.
– Да, на Деллафии все не так, как здесь. Там много лесов, рек, и цветы, цветы, цветы. Знаешь, какие там цветы, Юл-Кан! Красивые, разноцветные, большие, маленькие, – всякие. У нас много огромных домов и у всех жителей такие же волосы, как у меня, – Она тряхнула своими длинными темно-фиолетовыми кудрями. Волосы заискрились в свете кристаллов, как капельки росы на тончайшей паутине. – Ну, разве что имберианцы, да т, ахьянцы другие. А небо… Небо – просто сказка. Тебе бы там понравилось. А какие у нас бывают праздники! У вас бывают праздники? Вы танцуете? Смотри, как мы танцуем! – Дели вскочила на ноги и закружилась, обнимая Истана, а ихлак во все глаза с восхищением смотрел на девушку, даже на время забыв свое горе.
Империта весело бухнулась рядом с ним, снова заговорила:
– А еще можно летать целый день и ничего не делать. Правда, если об этом узнает отец, тогда лучше держаться от него подальше…
Она еще много чего рассказывала ихлаку о Деллафии, а тот завороженно слушал, раскрыв наполовину свои уши – бутоны.
– Ты очень красивая и странная, Шалкай, – вдруг произнес Юл-Кан. – У тебя глаза и в самом деле цвета лепестков шалкая, а волосы, как грозовое небо. Ты пришла на Ихлакит, чтобы защищать его, и я этого никогда не забуду.
– Империта, похоже, развеяла печаль Юл-Кана, – глядя на них, произнес Джанулория с легкой улыбкой.
– Да, они нашли общий язык, – кивнул трайд, видя детский восторг в глазах ихлака. – И я рад этому.
– Империта изменилась, – т,ахьянец хитро взглянул на Мариона. – Внутри она не так слаба, как это кажется на первый взгляд.
Тот задумчиво смотрел на девушку, думая о том, что впервые видит деллафийку в брюках, из которых виднеются голые ноги и короткой безрукавке. А ведь деллафийская мода строга и поэтому женщины носят только длинные платья, закрывающие ноги, руки, плечи, а тут видно и ноги, и руки, и даже живот. Но саму империту это, видимо, нисколько не волновало.
– Она просто ребенок, играющий в свои детские игры с добрыми и злыми героями, – отозвался он. – Боюсь, что империта не осознает всей опасности. Ей интересно, любопытно, необычно, но она играет.
– Эй, кээсцы! – окликнул их пират. – Какого дьявола мы торчим тут, словно крысы? Я смотрю, вы не торопитесь на свою Деллафию. Раз уж марганов нет, чего мы застряли в этих проклятых горах? Везите меня на свою планету и кончим с этим делом.
Марион зло посмотрел на него.
– Благогдаря тебе, подлец, мы не можем улететь отсюда, потому что у нас нет корабля.
– Что?! – так и подпрыгнул Эрго. – Штурвал и катапульта! У вас нет корабля? Чтоб я сдох, вот дерьмо! Невероятно, мало того, что я попал в лапы чертовых парасконцев, так нам еще и предстоит сгнить на этом треклятом шарике! Вы что, пешком сюда пришли с Деллафии?
– Да, пешком! – раздраженно крикнул трайд. – А, если ты не заткнешься, то я запущу тебя в космос пинком под зад!
– Клянусь космосом, парасконцы нынче пошли хуже пиратов, – забурчал тот. – Чтоб им всем пусто было! Где только такие берутся…
Он осекся и замолчал, потому что вдруг увидел нечто подозрительное.
– Что за чертовщина? – вырвалось у него, и он поспешно отполз от камней.
Кристальный лес, изрядно пострадавший от рук пиратов, внезапно начал светиться сильнее. Белое сияние стало глубже, ярче, причудливые рисунки на стенах слились в одно сплошное, бьющее по глазам пятно. А алиманы все наливались, наливались нереальным густым молочным туманом, испуская лучистые таинственные искры, словно внутри камней спрятались маленькие мигающие звезды. Сияние становилось мощнее и мощнее. Оно озаряло пещеру, как полуденное солнце, пока, наконец, стало невозможным, нестерпимым.
– Бежим! – ихлак схватил девушку за руку, и они помчались вон из пещеры.
– Что это было? – задыхаясь, спросила Дели, когда выскочили наружу.
Офицеры молчали, не зная ответа на этот вопрос, тревожно поглядывая в темноту проема. Злобно чертыхался пират, кривясь от боли.
– Что за проклятая планета! То одно, то другое, то третье! Зря я связался с этим делом!..
А день над Камарленом был солнечный, безмятежный. Вода быстро испарялась, оставляя после себя мокрую изрытую землю, и легкими облачками гуляла по небу.