Планы на лето

Лавринович Ася

Мальцев, как и обещал, сбегал в зоомагазин, и мы провозились с котятами до позднего вечера, пока не вернулась мама. Малышей пока оставили в комнате для гостей. Матвей, чтобы отвлечь маму, вызвался помочь приготовить ей плов. Вечер прошел в уютной семейной атмосфере, только мы по очереди бегали в комнату. А когда ближе к ночи все разошлись, я забрала котят к себе.

Глава девятая

– Канаева Катя… четверка, – Клава посмотрела на меня поверх очков в модной оправе. – Всего одна ошибка и пара помарок. Можешь ведь, когда хочешь.

Горжусь!

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Но я взяла себя в руки и просидела с невозмутимым лицом, некоторые одноклассники с нескрываемым интересом обернулись в мою сторону.

– Молодец! – прошептала Дина. – И правда, очень здорово, не зря ты столько занималась.

Я лишь сдержанно кивнула. Это даже хорошо, что мы с Диной сейчас практически не общались – и врать не придется.

После школы я спешила домой к котятам. Мы с Матвеем и Вовой поделили обязанности и время дежурств. Даже за пару дней котята заметно окрепли. Конечно, пришлось показать их маме и дать честное слово, что мы непременно найдем им новый дом, когда они подрастут.

Я накормила котят, немного поиграла с ними и села за уроки. Нужно успеть все сделать до начала репетиции. Ее я ждала с нетерпением. И дело даже не в нашей переписке с Давидом и совместном обеде в столовой. Я вдруг поняла, что уже успела соскучиться по тем приятным эмоциям, которые испытывала на сцене. Необъяснимое чувство свободного полета.

На улице распогодилось. Небо над головой высокое, синее и чистое, запах цветущей черемухи кружит голову. На репетицию я неслась по облитым солнечным светом улицам, непривычно для себя пребывая в счастье. Во мне что-то изменилось, но пока я не могла разобраться, что именно.

В актовом зале уже собрались ребята. И хотя я была с ними всего ничего, они быстро приняли меня в свой круг. Дожидаясь «задерживающихся» Давида и Ирину Вадимовну, мы обсуждали предстоящий вокальный конкурс.

– С Давидом мы точно возьмем первое место, – сказала девятиклассница Настя Кравцова, – он же теперь звезда.

– Да, Ирина Вадимовна делает на него большие ставки.

Мне было страшно подвести Ирину Вадимовну. На меня ставки, конечно, не делали. Опыта мало, а вот ответственности – хоть отбавляй.

Давид и Ирина Вадимовна снова пришли последними. Их мы ждали как появления Деда Мороза и Снегурочки, разве что не хлопали восторженно.

Как обычно, я испытала приятное волнение перед началом репетиции, впрочем, уже не понимая, что приводит меня в такие чувства: присутствие Давида или само выступление. Решила, что все вместе.

«Свой мотив у каждой птицы, Свой мотив у каждой песни, Свой мотив у неба и земли. Пусть стирает время лица, Нас простая мысль утешит, Мы услышать музыку смогли…»

Каждый раз при вступлении хора в последнем куплете по коже бежали мурашки…

Когда репетиция

закончилась, за окнами уже тускло блестели фонари. И хотя еще несильно стемнело – сумерки только начали сгущаться, я решила, что, скорее всего, именно сегодня вечером Давид проводит меня до подъезда.

– Мне бежать надо, невестка с внуком прилетают, поедем с мужем в аэропорт их встречать, – поведала Ирина Вадимовна нам с Давидом. Остальные уже разошлись, а мы пока домой не торопились. Давид предложил еще немного порепетировать. Одна строчка никак у меня не получалась, и Перов вызвался помочь. Ну что ж, вокалист он опытный, интересно его послушать. Я голосом владела не так хорошо, и, если честно, до сих пор не верилось, что мне удалось пройти такой отбор, оставив позади девчонок-претенденток, которые ходили в хор и занимались вокалом несколько лет.

Ирина Вадимовна положила перед Давидом ключ.

– Еще позанимаетесь? Отнесешь тогда ключики Борис Борисычу, Давидушка?

Она относилась к Перову как к сыну, явно выделяя среди остальных и всегда прислушиваясь к его мнению.

– Да, конечно, без проблем, Ирина Вадимовна, – откликнулся Давид.

Мы остались в актовом зале вдвоем, и возникла неловкая пауза. В фойе еще слышались веселые разговоры. Давид подошел к фортепиано, открыл крышку и начал играть. Я сидела на сцене, обхватив колени, и слушала. Это было так прекрасно и легко, что мне захотелось одновременно засмеяться и заплакать. Когда смолк последний аккорд, я сказала:

– Как красиво…

– Это Людовико Эйнауди – мой любимый композитор.

– Здорово у тебя получается. Тебе всегда нравилось заниматься музыкой?

– У меня не было выбора! – Давид посмотрел на меня и улыбнулся. – Бабушка – музыкальный работник. Конечно, всякое бывало, иногда ругались. Заниматься не хотел, особенно сольфеджио. Все друзья на летних каникулах в футбол гоняют, а я за инструментом сижу. А потом конкурсы начались, международные выступления. Кажется, что и детства не было толком. Но я ни о чем не жалею! Рад, что не бросил и сейчас являюсь тем, кем являюсь.

– Это хорошо, – кивнула я, – значит, все было не зря.

– А ты чем любила заниматься в детстве? – спросил Давид. Он так и остался стоять у фортепиано, в то время как я продолжала сидеть на краю сцены. – Родители не затаскали по кружкам?

– Я никуда не ходила, – ответила я, – хотя брата дедушка таскал по спортивным секциям. А меня сначала отводить было некому, а когда подросла и могла сама записаться, так и не решила, к чему лежит душа. Школьный хор – мое первое увлечение.

– Никогда не поздно начать, – сказал Давид, и я не могла с этим не согласиться.

Давид снова склонился над фортепиано и наиграл вступление нашей песни «Замыкая круг».

– А хочешь, я тебя научу? – внезапно предложил он.

– Петь? Ты и так вроде мне помогаешь…

– Петь у тебя и без меня отлично получается, ты настоящий самородок, – серьезно сказал Давид, и от его слов стало тепло на душе. – Я могу научить тебя играть.

– Боюсь, что сольфеджио уже не потяну, – рассмеялась я.

– А сольфеджио и не надо. «Замыкая круг», припев… Мм? – Давид обезоруживающе улыбнулся и поманил меня пальцем. Я спрыгнула со сцены и подошла к фортепиано.