Планы на осень
Шрифт:
«Так список и должен выглядеть таким», — притормозил я себя.
«Должен, если у Анны Викторовны есть соучастник, который бы ей этот список подготовил», — прикусил я губу. — «А хотела бы она просто „хапнуть“, чтобы потом продать, то зачем заморачиваться?..»
Тут ведь — словно снасти у рыбака, по которым можно легко понять, на кого он собрался. И, зараза такая, никак не отделаться от ускользающего чувства узнавания «пятизначного» пункта — даже не его отдельно, а именно в подобном соседстве. Словно где-то именно этот набор именно с этими скифскими украшениями и золотом я уже видел. Какие-то странные образы на краю сознания вертятся. Коридор, чужая комната, женские
Прикрыв глаза, заучил пять цифр — повторил про себя несколько раз, затем подвесил рядом с каждой цифрой ассоциацию ввиде предмета или животного и представил их перед собой. Теперь не забуду, а с утра загляну на кафедру — там и справочник можно будет попросить, и в трофейных «Ритуалах» покопаться, вдруг там что есть. Пока времени оставалось в обрез, да и загадка терпела до утра.
Мне еще квартиру Анны Викторовны навестить нужно, безо всякого ее разрешения…
Тут даже немного тоска навалилась — и из-за запрета шефа, и невозможности явиться к ней и бесхитростно слить все, планируемое против нее Ковеном. Во-первых, Ковен предавать нельзя — пока тот не предал меня, нет у меня такого права. Догадки, страхи — еще не повод.
Во-вторых, если поехать к Анне Викторовне сейчас, то может посчитать, что я всерьез решил ее предать, разменяв на собственную свободу, но в последний момент испугался за свою шкуру.
А я ее предавать изначально не собирался — ритуал обязан был сработать, и никаких обвинений в краже шефу предъявить было бы невозможно. Раз нет кражи — нет и служебного расследования. Понятно, что у Ковена наверняка есть «свои люди» в министерстве, и те «не поверили» бы в ритуал. Но выяснить, замурован ли в человека бес — может любой толковый экзорцист. Остался бы крайне щекотливый вопрос, откуда сам ритуал вообще взялся — но станут ли его вообще задавать, если он сработал? Разве что Анна Викторовна осознанно решила бы меня сдать, пользуясь шикарным шансом привязать меня к ее ведомству навсегда. Не то чтобы я был уверен в таком исходе, но вероятность допускал — тогда-то ее коллеги и узнали бы о черновике «письма из университета» на ее компьютере. Данную предосторожность я планировал изначально — случись что, пусть отбрехивается, что «ничего не знала».
Словом, еще этим утром все шло по моему плану, пусть и выглядел он придуманным специально для Ковена. А теперь список в письме изменился — и пускай он косвенно содержал то, что мне нужно, ситуация складывалась крайне безрадостная. Ковен хотел не сорванный ритуал, а его компоненты. Более того, я все же склонен считать, что Ковен планирует обвинить Анну Викторовну не просто в хищении, но в подготовке чего-то изначально запретного и общественно опасного, чтобы поплотнее ухватить ее за глотку.
Облокотившись о стол, я положил ладони на виски и обескураженно посмотрел на клавиатуру стол перед собой.
И что делать? Испортить оба бланка, выйти из игры и решительно отказать Ковену? Тогда Ковен сольет меня живодерам от медицины. Предавать Анну Викторовну я не собираюсь. И по личным причинам, и исходя из того, что пока в ее шее бес — мой условный срок всегда может стать реальным. При этом, от беса надо избавиться — в этом сомнений нет.
Значит, надо брать реагенты и не дать себя обокрасть, обставив все так, что это будет виной Ковена, а не моей. Тогда — вывернусь. Скажу, что вынужденно сотворил бесполезный ритуал, а все, что осталось, честно вернул государству. С моей стороны все будет чисто. Все пойдет по первоначальному плану. Разве что Ковен сильно удивится, когда фальшивый ритуал «сработает» — но тут останется только руками развести. Мол, я-то чего? Я сам в шоке. Не поверят — да и демоны с ними, шум им будет не с руки поднимать.
Да и сами все запороли — не смогли нормально студента ограбить. На этом и буду стоять.
С силой взлохматив отросшие волосы, растер себе уши ладонями и попытался успокоиться. Ладно, продолжаем работать.
Вернувшись мыслями к планам на день, стал готовиться к визиту на квартиру Анны Викторовны — скачал из интернета и записал на Танину флешку загрузочную операционную систему. Вдруг на ее компьютере пароль, не подбирать же его. «Флешка» — тот же «жесткий диск», а компьютеру все равно, с какого носителя загружаться. «Виндовс» с флешки будет работать чуть медленнее, но для доступа к жесткому диску и принтеру в обход пароля его хватит.
Недаром говорят, что лучшая компьютерная защита — это сейф, в который тот самый компьютер засунули в обесточенном и отсоединенном от всего виде…
Пока все качалось и устанавливалось, накидал «инструкцию к домовому» — несложную, из двенадцати пунктов всего. Ничего там хитрого, в самом деле: не делать, что не понравится домовому, то есть никаких ремонтов со сносом стен. Не подселять другие посторонние сущности в дом, иначе не избежать большого тарарама с выяснением отношений. Четко формулировать свои приказы и сразу обозначать их длительность, привязывая к настенным часам. Объяснить, что за окном — уже не его территория, чтобы не было проблем с падающими промышленными альпинистами и мойщиками окон. И еще восемь мелочей, о которых несложно догадаться и самому. Но когда есть бумага с правилами — человеку живется спокойнее.
— Друг, одолжи телефон на минуту, — обратился я к соседу, с унылым видом копирующего что-то из браузера в текстовый редактор. — Очень надо, по работе ждут звонка, а я дома оставил. — Добавил я искренности в голос, чем продавил сомнения владельца мобильника.
А там набрал Анне Викторовне.
— Я адрес вашего дома забыл спросить.
— Ты ключи смотрел? Там кожаный ремешок, на нем адрес.
— А… — Вытащил я связку и присмотрелся.
Действительно — название СНТ и номер дома когда-то давно выжгли на темной от времени коже. Надпись поблекла, почти слившись цветом, потому и не заметил сразу, но вполне читаема.
Впрочем, не совсем для этого я звонил.
— Вы колбасу-то хозяевам вернули? — Уточнил я самое главное,
А то поеду к ней домой, а там она — с домовым лается… Отбрехаюсь, конечно, но мне бы дело сделать без лишних свидетелей.
— Я уже все уладила, можешь не приезжать, — отбрили меня и положили трубку.
Ну и ладненько — значит, она снова на работе, и дома никого. Можно выезжать.
Краткой вспышкой осталась в памяти встреча с Петей на выходе из университета. Он, кажется, снова хотел «Ритуалы», но получил удар в печень. Пусть идет к майору, жалуется, а тот выписывает в печень Анне Викторовне, чтобы та передала… Пожалуй, надо будет сократить личное общение с начальством.
Потом было метро, и тоскливые мысли, от которых не сбежать быстрым шагом.
«Интересно, меня планируют убить после первой партии украденных реагентов или после второй?» — Лоб холодило стекло вагона, снаружи проносились технические тоннели и линии толстых бронированных проводов в черной оплетке.
Иногда линия метрополитена выныривала на поверхность, на короткое время показывала участок неба и вновь уходила под землю. Хотелось сравнить этот путь с собственной жизнью, но от желания пожалеть себя возникал неприятный привкус во рту и чувство брезгливости.