Платье из черного бархата

Куксон Кэтрин

– Замолчи, Тони, – приказала Диана, – сядь и спокойно объясни, в чем дело?

Сын, как послушный мальчик, сел на стул и, немного успокоившись, сказал:

– Это все та маленькая плутовка, которую кое-чему научил ненормальный из Мур-Хауса. И она вздумала заниматься с работницами из прачечной. Явившись сегодня за жалованьем, они вместо крестов написали свои имена и чуть не лопнули от гордости. Несколько рядов нормальных крестов, и вдруг три какие-то мерзавки важно выписывают свои имена. Все из-за этой девицы, которая гордится еще и тем, что говорит по-французски. Ты слышала что-либо подобное?

– Она должна уйти.

– Конечно, она должна уйти, – со злостью бросил жене Энтони Галлмингтон. – От нее давным-давно пора было избавиться.

Затем внимание обоих сосредоточилось на старой даме. Покрытое толстым слоем пудры лицо ее казалось маской. Откинув голову на подушку своего кресла, Диана Галлмингтон подняла глаза к потолку и с досадой заговорила:

– Да,

конечно, отправляйте девчонку за вещами. И других тоже, если вам так хочется. Тогда все графство узнает, что Галлминтон пришел в бешенство от того, что кто-то из его слуг умеет писать. – Она опустила голову и продолжала: – Нет, я не сторонница образования для низших классов и по-прежнему считаю, что грамота им не нужна – в этом я с тобой согласна, Тони. Но вот о чем я думаю. Ты решил, что в следующем году Стивен должен попытаться пройти в парламент. Со слов Лоуренса и Стивена я поняла: там есть немало людей, которые завоевали популярность, выступая за введение некоторых свобод для низших классов. В парламенте разгораются споры из-за того, что они пытаются протолкнуть законы, предписывающие устраивать школы для бедных в каждом приходе. Им, скорее всего, удастся протащить такие законы через палату общин. А вот на палату лордов им рассчитывать не стоит. Это ключевой вопрос. По-моему, у них столько же шансов уговорить лордов принять закон об образовании для бедных, как и у этой девчонки, из-за которой столько шума, стать английской королевой. Но дело не в этом. – Она внимательно посмотрела на сына. – Важно, что образование для бедных-то средство, с помощью которого молодые люди могут быстро приобрести известность, такие, к примеру, как Стивен, о которых никто ничего не слышал за пределами графства. – Она перевела дух. – Тони, – Диана медленно кивнула сыну, – разве не твое сокровенное желание увидеть Стивена в парламенте? Скажи, пожалуйста, с чем он будет выступать? Собирается ли он, как девяносто девять процентов помещиков, кричать до хрипоты о своих правах? Или присоединится к тем десяти процентам, среди которых владельцы фабрик центральной части Англии, сократившие на час рабочий день для своих работников, и более того, разрешившие в субботу заканчивать работу в четыре часа? Ну, что скажешь? – Диана взглянула на сына. – Обо всем этом тебе следовало узнать в последние недели от своего сына и Лоуренса. Откровенно говоря, меня утомили бесконечные разговоры, которые ведутся у моего кресла и даже по вечерам – у постели. И еще хочу сказать о том, что вам не очень приятно будет услышать, особенно тебе, Грейс. – Она взглянула на невестку. – Если кто годится в кандидаты, так это Лоуренс, потому что он стоит за образование, вызывающее столько споров. Если Стивен когда-либо окажется в парламенте, пусть поблагодарит за это Лоуренса, который нашпиговал его идеями и указал цель в жизни. Сам бы он никогда туда не попал, потому что слишком похож на своего отца. – Диана Галлмингтон снова обратила взгляд на Энтони. – С самых первых шагов тебя, Тони, интересовали только лошади. Когда на твоем горизонте появлялись другие интересы, то они занимали всего второе либо третье места. На первом же неизменно оставались лошади. Вот и Стивен нисколько не лучше. Я совсем не хочу сказать, что Стивен не достоин стать членом парламента. Я очень люблю его и докажу свое расположение к нему, если он захочет осуществить свое намерение. Для того чтобы стать членом парламента, потребуются не столько мозги, сколько деньги, причем немалые. У тебя, Тони, нет таких крупных сумм. Ты, конечно, мог бы воспользоваться частью денег, которые тратишь на лошадей, но для тебя это слишком большая жертва, верно?

– Что ты, мама!

– Вот тебе и «что ты». Тебе прекрасно известно, что я права. Но давайте вернемся к тому, с чего начали. Если ты уволишь эту девочку и о причине станет известно в округе, тогда Стивену придется поискать другой костыль, на который опереться, чтобы дохромать до Лондона. Потому что именно образование должно было стать тем флагом, которым он собирался размахивать для привлечения внимания. Конечно, есть и другая возможность, – она торопливо облизнула сморщенные губы, – он может выбрать и другой путь: сидеть незаметно среди старых ретроградов, пока борода до колен не вырастет.

Энтони неохотно поднялся, она внимательно наблюдала за ним.

– Я против, мама, – скрипнул он зубами. – Я не приветствую такое образование.

– Знаю, Тони, ты против, – тихо проговорила она. – И я тоже, как и Стивен, в глубине души. Но можешь ли ты назвать кого-либо, кто добился успеха в политике, открыто выступая за то, что ему представлялось верным. Не думаю, что тебе это удастся. Парламент представляется мне чем-то наподобие птичьего базара, где все галдят, стараясь удержаться на своем месте. Но галдят они одно и то же. Если кто-то чирикает нечто иное, остальные разом набросятся на него. – Она повернулась к невестке и с усмешкой продолжала: – Очень удачное получилось, на мой взгляд, сравнение. Если продолжать аналогию с птицами, то взгляните на соотношение орлов и грачей. Орлов мало, они удалены друг от друга, но, Боже мой, разве они не выделяются среди прочей мелочи? Некоторые даже верят, что их крик заметен. Я не вижу в Стивене задатков орла, но он мог бы пристроиться под крылом у одного из них. Ну как, что скажешь?

– Что ты от меня хочешь? – Энтони растерял весь воинственный пыл и говорил теперь тихо и спокойно. – После того, что случилось, мы не можем оставить эту девчонку в доме. Прислуга не захочет ее терпеть.

– А кто хозяин в доме? Ты, Фултон или Фроггетт? И вообще… – Она посмотрела на сына и невестку, потом стиснула свои тонкие, упрятанные в кружевные перчатки руки и объявила: – Я забираю ее к себе.

– Что ты сделаешь?

– Тони, ты же не глухой. Такой случай как раз подвернулся вовремя: ноги у Хобсон уже не те, а эту девочку можно научить прислуживать. Я, конечно, позабочусь, чтобы она не смогла продолжать образование, пока находится в моем доме. Это удачное решение вопроса, способное удовлетворить всех. Теперь ты не будешь платить ей жалованье, прислуга порадуется, что избавилась от нее. Более того, тебя не смогут упрекать в том, что ты уволил девочку только за ее грамотность. Вот так я это себе представляю, именно так…

– А я это вижу совсем по-другому, уважаемая свекровь, – притворно скромно заметила Грейс Галлмингтон. – Я другого мнения и считаю, что девчонку следует уволить. Уверена: соседи и другие влиятельные люди оценят мое решение. – Она склонила голову в сторону мужа. – Энтони никто не может ни в чем обвинить, я не сомневаюсь, что он получит поддержку…

– Не старайся выглядеть глупее, чем тебя создал Бог, женщина.

От такого оскорбления по лицу Грейс Галлмингтон пошли красные пятна.

– Ну что ты, мама, зачем, – с укором проговорил Энтони.

– Вы были, есть и будете парой олухов, – гневно сверкнула глазами на сына и невестку старая леди. – Причем ваш случай тяжелее, мадам. – Она даже брызнула слюной, делая нажим на последнем слове. – Хочу вам напомнить, что, даже не покидая своих комнат, я остаюсь главой в этом доме. Прошу об этом не забывать. Учтите, если мне захочется переехать в другое поместье, то я заберу с собой все свои деньги. – Она перевела на сына пылающий гневом взгляд. – Тогда посмотрим, долго ли ты продержишься на две тысячи в год. Этот дом перешел к тебе по наследству, но на его содержание требуется прорва денег. Нетрудно предсказать, что через несколько месяцев все придет в упадок. А вы, мадам, – она снова смерила взглядом свою невестку, – не смейте говорить мне, что не допустите того или этого. Для меня до сих пор остается загадкой, как вам удалось стать хозяйкой этого дома. Понятно, если бы на вашем месте оказалась мать Лоуренса, ваша двоюродная сестра. У нее кроме красоты имелись и кое-какие мозги. Именно поэтому вы возненавидели ее, так или нет? Если бы не я, вы отказали бы ей в просьбе приютить ее ребенка. Вы и в самом деле оттолкнули ее, несмотря на то, что она умирала покинутой. В вашем маленьком злобном сердце не нашлось места для жалости. Вы не захотели протянуть ей руку помощи в трудную минуту…

– Мама! Мама!

– Нечего мне «мамакать». Ты не зажмешь мне рот. Я сказала все, что давно хотела сказать. А теперь позвони Хобсон. – Она указала резким жестом на шнурок звонка у камина. – И хочу предупредить: еще хоть одно неуместное замечание, и я выполню свою угрозу. Вы знаете, что имение Бакслимэнор выставлено на продажу, а мне оно всегда нравилось. Купив его, я окажу лорду Мильтону неоценимую услугу. Он азартный игрок и спустил в Лондоне все свои денежки… – Увидев вошедшего дворецкого, Диана крикнула: – Хобсон!

В комнату торопливо, насколько позволяли ей больные ноги, вошла Джесси Хобсон, развернула кресло и покатила его к двери.

– Где эта девочка, из-за которой столько шума? – поинтересовалась старая дама.

– В холле, мадам.

– Отправь ее на мою половину, и пусть ждет там. Я поговорю с ней, когда вернусь с прогулки. Вперед! – скомандовала Диана двум лакеям.

Они подняли кресло, вынесли через парадную дверь и поставили на площадке перед домом.

Тем временем Джесси Хобсон прошла через холл к стоявшей в тени лестницы Бидди и передала указания хозяйки:

– Иди в западное крыло, к покоям мадам.

Бидди судорожно сглотнула, шмыгнула носом и растерянно забормотала:

– Я… не знаю, куда идти. И почему?

– Почему, тебя не касается! – Джесси подозвала Джун Корделл. – Отведи девочку на половину мадам, пусть подождет в моей гостиной.

– Хорошо, мисс, – ответила Джун и кивнула Бидди.

Они миновали главную лестницу, пересекли холл и через боковую дверь вышли в коридор. Затем поднялись на два лестничных марша и прошли еще через одну дверь. Впервые Бидди оказалась в галерее. Горничная торопливо прошла по ней, открыла одну створку выкрашенных кремовой эмалью и украшенных рельефами дверей и втолкнула Бидди в холл галереи западного крыла. В него выходило несколько дверей, а также два коридора. В конце одного из них горничная распахнула дверь.